оглавление

вернуться назад

О ТОМ, КАК В НАУЧНОМ СПОРЕ НЕДОСТАТОК ПРОФЕССИОНАЛИЗМА ВОЗМЕЩАЕТСЯ КЛЕВЕТОЙ И ОСКОРБЛЕНИЯМИ³⁰³

Ну нет мира под оливами.... Только начал просматривать статью Гареева «Урок не впрок»³⁰⁴, надеясь ознакомиться с какими-то возможными уточнениями, в том числе и в своих опубликованных ранее материалах в журнале ВИА, новыми интересными документами (мне до сих пор неизвестными), как вдруг натыкаюсь на недопустимо оскорбительное, как по форме так и по содержанию, обвинение.
Цитирую: «... В.М.Сафир выдает свои измышления (выделено мной — B.C.) в отношении потерь за «глубочайшее сострадание к погибшим нашим воинам». В действительности же все эти «упражнения» вокруг столь щепетильной темы являются не чем иным, как кощунством и глумлением над их памятью». Ну и ну! И такую мерзкую клевету не стесняется озвучивать (бравируя своей вседозволенностью в подведомственных армейских изданиях) президент Академии военных наук. Вот уж поистине — « ни стыда, ни совести».
Ну что же, генерал Гареев, такие абсолютно безосновательные оскорбления не прощаются. Но не обижайтесь (знали ведь на что шли) — разговор будет нелицеприятный.
Поэтому первое, что я должен сказать: «Не надо хамить, генерал Гареев!» Для таких огульных обвинений должны быть очевидная вина оппонента и конкретные обличительные факты. У Вас и вашей команды ни первого, ни второго нет даже в помине (да и не могло быть!).
И что же такое я соизволил «измыслить»? Разве все эти цифры армейских потерь к последнему дню войны (млн. чел.): 11, 9441 — 12,6 — 13,87 — (или — 1,5 только подо Ржевом), задумчиво посмотрев в потолок, придумал Сафир? Для читателей (генерал с объективными оценками явно не в ладах) разъясняю: нет, я делал только краткий обзор последних расчетных данных потерь, поэтому ни по одной из названных цифр на авторство претендовать не могу. Каждая из них имеет сноски (о чем генерал, равно как и команда его помощников, отлично знали) и указаны конкретные исполнители этих (по Гарееву) «измышлений»: Генштаб в изложении «Известий» (11,9441) — статья в ВИА № 2(17) «Потери в войне следует уточнять» (12,6) — институты военной истории МО РФ и проблем естествознания АЕН РФ (13,87) — «Известия» (только подо Ржевом - 1,5) и др.
И все эти огульные генеральские фальсификации в мой адрес происходят после лицемерного гареевского заявления, что «мы, конечно, не можем позволить себе оскорблять оппонентов». Между тем не «версии» подсудны (на что он тонко намекает), а подсудна та наглая клевета, которую потерявший всякое чувство меры генерал на старости лет считает возможным публиковать на страницах ведомственного «Военно-исторического журнала», благо там смотрят, видимо, только на погоны автора, забыв ознакомиться с содержанием статьи. И хотя дело абсолютно выигрышное, судиться с развязным членом академии я не буду — не разумно на восьмом десятке «разбрасывать остатки нервной системы», да и денег на дорогих ныне адвокатов у меня, честно говоря, поменьше, чем у «Пал Палыча».
И уж самым мерзопакостным является надуманный и совершенно неуместный гареевский пассаж, эдакое моральное хулиганство — ссылка (в мой адрес?!) на какие-то мифические «упражнения», являющиеся «кощунством и глумлением над их (погибших — B.C.) памятью». Стыдно писать подобное тому, кто стоит в первых рядах «генералов-историков», остервенело отстаивающих устаревшие, изначально не соответствующие действительности цифры безвозвратных потерь армии в Великой Отечественной войне. И делается это несмотря на уже достаточное количество научных исследований, доказавших, что цифровые данные, изложенные в книге «Гриф секретности снят» давно требуют существенных корректив. Я же, в отличие от «моралиста» Гареева, искренне сострадаю о погибших, считая, что неблаговидные попытки генерала затормозить процесс уточнения реальных потерь, ничего кроме позора ему не принесут.
И сразу же спешу отвергнуть любимый шулерский прием Гареева — на того, кто пытается уточнить потери, сразу же вешает бирку — «отрицает нашу победу». Но со мной этот дешевый трюк не пройдет, так как я, находясь в здравом уме, нигде и никогда (ни письменно, ни устно) эти понятия не связывал, и подобная абсурдная мысль — «отрицать» нашу безоговорочную победу — просто не могла прийти в голову. Даже совестно обсуждать эту тему. А вот упражнения Гареева с цифрами потерь как раз и относятся к разряду «глумления», ибо настаивая на заниженных их значениях (несмотря на опубликованные корректировки в сторону увеличения), генерал как бы говорит не одному миллиону погибших: «А Вы, ребята, в этой войне не участвовали, ибо в моих списках не значитесь». Так чья же позиция является «кощунственной» — моя или Гареева?
Ответ прост, как банан, поэтому дискуссию на эту тему есть все основания закончить.
И последнее по разделу «личных» оскорблений. То ли сам Гареев, то ли его рьяные помощники, рассматривая буквально «на свет» построчно все мои работы в поисках каких-либо промахов и ошибок (или хотя бы описок!), наткнулись на фамилию моего отца, и, ничего лучше не придумав, подсунули шефу вот такую текстовку: «... берут на веру любые высказывания, в том числе и М.П.Сафира, не утруждая себя ссылками на документальные источники».
Зря Вы это сделали, генерал. Не я тянул Вас за язык. Все дело в том, что сын надворного советника, генерал-майор танковых войск Михаил Павлович Сафир был глубокоуважаемым военачальником с безупречными моральными и профессиональными качествами, ибо:
— провоевал в трех войнах (1-й мировой, Гражданской и Отечественной) и двух армиях — императорской (царской) и РККА (советской);
— с августа 1915 года (после окончания школы прапорщиков) до конца войны не вылезал из окопов, пройдя путь от младшего офицера до командира батальона 227-го пехотного Епифанского полка 57-й пд. Был ранен, дважды контужен, попал под газовую атаку. За «отличия в делах против неприятеля» награжден 6-ю орденами (Владимира 4 ст., Анны 2,3 и 4 ст., Станислава 2 и 3 ст.), все боевые с мечами и бантом.
В Гражданскую войну (адъютант батальона) воевал против банд Маруси, Цюрупы и др.;
— заочно окончил Академию им. Фрунзе. В начале 30-х годов, будучи старшим преподавателем кафедры стрельбы в БТ академии (тогда ВАММ), являлся ведущим разработчиком теории и практики стрельбы из танка (первый учебник, огневая «линейка Сафира», которой пользовались при учебе все танкисты без малого 20 (!) лет и др.).
Среди многих крупных военачальников и танковых командармов (М.Попов, Я.Федоренко, В.Гордов, М.Хозин, М.Сильченко, Г.Обатуров, М.Катуков, И.Богданов, Н.Ротмистров, В.Баданов и др.) пользовался бесспорным авторитетом (чему я сам много раз был свидетелем при их встречах), так как почти всех их именно он обучал стрельбе из танка на АКУКСе и командном факультете Академии БТ войск.
В отличие от Вас генералу Сафиру, имевшему трезвый ум и четкое мышление, не приходило в голову принимать какие-то поспешные, нескромные (и неумные!) решения, его не «заносило» и не мотало в самовлюбленном угаре из стороны в сторону и не было необходимости потом «смирять гордыню».
Генералу же Гарееву есть чем «похвастаться» (цитирую по «Новой газете», № 37 (680), 31.5-3.6.2001): «... Говорят, начальник Генерального штаба Квашнин все свои военные проекты по Чечне разрабатывает вместе с Гареевым... (эти «успехи» в комментариях не нуждаются — B.C.). Но вопрос сейчас не о чеченской науке, а о военно-морской, которую в 1976-м тогда еще генерал-полковник Гареев успешно закрыл (выделено мной — B.C.), поскольку ее в отдельном виде не существует, а есть одна большая военная наука. Петр Первый, как говорится, в гробу перевернулся бы, ведь он-то, когда в России вообще никаких наук не существовало, положил начало морской. В 98-м Махмут Ахметович свою ошибку признал: мол, погорячился, братцы, есть морская наука. Но поздно — он уже попал в отечественную военную историю вообще, в историю ВМФ и в книгу Костева в частности (Гарееву посвящены страницы 361-365). Здесь имеется в виду книга контр-адмирала Г.Костева «Военно-Морской Флот страны в последние полвека. Взлеты и падения». Выдвинутая на премию им. А.В.Суворова за серьезный вклад в военную науку, книга неожиданно (видимо, за очевидную правдивость и «историю о живых») президиумом (Гареевым) АВН была отвергнута и заменена хорошими, но мемуарами члена президиума этой самой академии...».
— На фронте ВОВ М.П.Сафир с первых дней в должности командующего БТ войсками 33-й армии. Во всех проведенных им боевых операциях действовал отлично. Например, возглавляя специально созданную танковую группу, за полтора суток разгромил неожиданно для всех прорвавшуюся 1.12.41 г. от Наро-Фоминска на 25 км в сторону Москвы (до окраины Апрелевки, — 12 км до штаба Жукова) вражескую группу войск (478-й пп и 30 танков)³⁰⁵, одним из первых применив при динамичной танковой атаке десант пехоты. Так же отлично действовал и в последующем. «... Обеспечил отличное руководство танковыми войсками армии во всех операциях.... В августе 1942 года под руководством т. Сафира танковые войска отлично выполнили поставленную задачу по прорыву сильно укрепленной полосы противника... Храбр», (оценка Хозина, командарма-33). Ветеран 33 А генерал-лейтенант Ю.А.Рябов вспоминал, что из всех командующих БТ войск 33 А «...только Сафиру командарм В.Гордов поручал самостоятельное ведение боевых действий. Нашу АБТ службу он никогда не проверял и не трогал, полностью доверяя Михаилу Павловичу».
К сожалению, четко наметившийся взлет оперативного мастерства был прерван в 1943 году, когда Я.Федоренко (выполняя указания Сталина от 3.9.1942 г. — «обучать тому, что нужно на войне») после перепалки с командармом В.Гордовым добился перевода Сафира на должность Начальника Управления боевой подготовки ТВ (Федоренко: «другой кандидатуры в настоящее время не вижу»). Далее — зам. генерал-инспектора ТВ и отставка (по возрасту) в 1954 году.
Ну и по каким же «параметрам» он мог не угодить Гарееву? Да и судья ли Гареев Сафиру?
Возвращаясь к бестактным и бездоказательным утверждениям Гареева о том, что берутся на веру «любые высказывания, в том числе и М.П.Сафира», не совсем понятно, о чем идет речь. Если имеется в виду рассказанный М.Сафиром эпизод о том, как Жуков в его присутствии предпринял запоздалую попытку прорвать кольцо вокруг 33 А, замкнувшееся в районе Воскресенск — Захарово³⁰⁶, («не дергайтесь, я покажу вам, как надо прорывать...»), то, во-первых, это заявление очевидца, честность которого не подлежит сомнению, а, во-вторых, имеется подтверждение и другого свидетеля этих событий — бывшего помощника Сафира по АБТ службе 33 А майора Ю.А.Рябова (впоследствии генерал-лейтенант, зам. начальника танковых войск).
И с каких это пор на все мемуарные эпизоды (как письменные, так и устные) необходимо подтверждение документами из архива? При таком подходе половину (если не больше) мемуарной литературы вообще следует выбросить в корзину. Другое дело ключевые моменты боев, сражений, операций, требующие научного анализа и выводов. В таких случаях наличие подтверждающих документов необходимо. Да много ли у самого Гареева в его развязных и погромных статьях (равно как и в подметных письмах!) ссылок на документы? Крохи!
Или взять мемуары Жукова. Значительное количество эпизодов в этой книге он и команда его помощников («половину книги писал не я») никаких ссылок на документы не делают. А вот в его авторской честности есть все основания усомниться. Какой документ приведен в подтверждение голословного и надуманного заявления Жукова о том, что во время его пребывания в Ленинграде Гитлер якобы «был в бешенстве» от неудачных штурмов (хотя город по приказу фюрера только блокировали)? 100%-я выдумка! А вот документы, это опровергающие, имеются³⁰⁷. Если взять на выборку только Ржевско-Вяземскую операцию, то все жуковские упреки в адрес Ефремова: что он сам решил встать во главе ударной группы 33 А, что выводил войска из окружения не туда, куда ему «было строго указано» и мн. др.³⁰⁸ бездоказательны. А если обратиться к архивным документам, то, к сожалению, все эти жуковские якобы «факты» оказываются обыкновенным (pardon) враньем, только накладывающим безосновательную тень на безвинно и трагично погибшего талантливого командарма.
А может быть, Гареев намекает на рассказ генерала Е. (фамилия главному редактору ВИА известна) о том, как его, при докладе Жукову акта проверки одного из объединений Юго-Западного направления, тот два часа гонял по кабинету, требуя изменить редакцию доклада? Но этот рассказ не М.Сафира, а мой, ибо в этом разговоре я был «третьим», поэтому никаких сомнений в его достоверности быть не может.
Защищая доброе имя отца, я показал боевой путь честного, высоко квалифицированного и профессионального командира — военачальника, безупречное служение Родине которого продолжалось в течение сорока лет (в советское время он был награжден 6-ю орденами). И почему это именно Гареев решил теребить его память? Тем более — с какой стороны ни смотри, реальные заслуги Михаила Павловича в предвоенный и военный периоды, а также его личный вклад в повышение боеготовности нашей Армии несоизмеримы и несопоставимы с подобными заслугами Гареева.
Между тем многие, с удивлением читающие зубодробительные опусы генерала Гареева в адрес своих оппонентов, очень часто меня спрашивают: «А что, собственно, эта организация — Академия военных наук — из себя представляет, какие задачи практически решает?» и т. п. Отвечаю всегда коротко и ясно: — «не знаю, не ведаю даже где она располагается». Из тайных бойцов гареевского manipulus (легиона) наслышан, пожалуй, лишь об одном — В.А.Анфилове. Судя по газетным публикациям, времени у них навалом. И вряд ли они по-научному разбирают и анализируют совместно, например, с немецкими и другими иностранными учеными те операции ВОВ, в которых, после превращения их в очередной идеологический миф советского периода, количество белых пятен и по сей день недопустимо велико.
Сам я (упаси Боже) комментировать их работу не буду. Однако сложилась обстановка, когда для страны и нашей науки деятельность подобных организмов стала представлять очевидную проблему и опасность — «... девальвация звания академика. И ... благодарить «за это надо общественные академии наук». Поэтому неудивительно, что отечественные средства массовой информации, не сговариваясь, дружно ударили в набат. Я же, как и обещал, ограничусь только цитированием некоторых из этих печатных изданий.
«... Первые общественные академии наук (ОАН) в России появились в начале 1990-х годов... Согласно регистрационным документам ОАН обещали развивать отечественную науку, производить исследования за собственный счет... Но начали все с... раздачи званий. Стремительный рост численности академиков заставил Президиум Верховного Совета РСФСР уже в феврале 1991 года принять постановление, запрещающее ОАН присваивать это звание. Но... общественные академии (похоже и АВН — B.C.) его попросту игнорировали... Россия, конечно, «родина мозгов», но с академиками мы явно переборщили... К примеру... бывший министр внутренних дел А.С.Куликов и бывший помощник президента Б.Н.Кузык — академики Академии военных наук (АВН), созданной в начале 1995 года как «общественное военно-научное творческое объединение». Возглавляет ее бывший первый заместитель начальника Генштаба генерал М.А.Гареев... Среди задач, которые ставила перед собой АВН, были «исследование путей предотвращения войн и конфликтов..». Судя по событиям в Чечне, способов и методов предотвращения конфликтов военные академики так и не нашли... В Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Министерства образования РФ объяснили, что Высшая межакадемическая аттестационная комиссия (ВМАК), созданная общественными академиями наук, выдает, по сути, филькины грамоты, которые государством не признаются.... В конце декабря 2000 года Госдума приняла поправки к федеральному закону «О науке и государственной научно-технической политике» (теперь правом выдачи соответствующих документов обладает специально уполномоченный на то орган РФ — В.С.).... Но если государство не поставит под строжайший контроль деятельность общественных академий, то никакие поправки их не остановят...» (Совершенно секретно, № 5, 2001).
«... Институт, к примеру, физкультуры стал Академией. У нас нынче куда ни плюнь — сплошные академии. Особенно... Академия коммунального хозяйства умиляет. Во главе, небось, академик. Из сантехников» (Московский комсомолец «Стадион для великого князя»).
«...Факт из разряда «очевидое-невероятое»: сейчас в России насчитывается более 500 академий наук! И с каждым днем их количество увеличивается. Похоже, мы вплотную приблизились к обретению национальной идеи, зовущей и мобилизующей. Например, такой: «Каждому россиянину по собственной академии наук!».
... Во многих из этих «храмов науки» существует собственная аттестация кадров — то есть в обход ВАКа выдаются дипломы о присвоении научных степеней и званий, которые внешне очень похожи на документы государственного образца. Через данную систему аттестаций пропущено уже около 20 тыс. человек. ... Девальвируется ценность научных званий и степеней, возникают недоразумения... Если следовать знаменитому призыву Козьмы Пруткова и «смотреть в корень», то большинство общественных академий — это просто клубы, общества по профессиональным интересам... Выход из сложившейся ситуации напрашивается сам собой. Надо законодательно внести ясность, какие организации имеют право на почетный и ко многому обязывающий «титул» — «Академия наук». А после этого провести перерегистрацию общественных объединений, имеющих в своем названии это словосочетание...» (Московский комсомолец. «Ломоносов на общественных началах». В России катастрофически размножаются академики». 17.7.2001).
А вот как оценивается эта проблема «за бугром» — отклик нашего действительного члена Нью-Йоркской АН («Эпидемия «академичества», Субботник НГ № 23, 16.6.2001 г.) — «.. В последние несколько лет многие наши ученые присвоили себе титул «академиков», будучи всего лишь членами общественных организаций, именуемых академическими..., но зарубежные ученые не титулуют себя «академиками», называя себя просто: доктор наук, профессор.... У нас же все иначе... Эпидемия «академичества»... не более, чем рецидив нашей давней, хорошо известной болезни, имя которой — хлестаковщина...».
Вот такой получился обзор печати по «общественным академиям и академикам», которые (как метко подметил Г.Попов) «половодьем залили страну». Теперь картина прояснилась (и для меня). Нетрудно догадаться, что эти скандальные публикации комментариев не требуют.
Закончив сатисфакционные действия против допущенных генералом Гареевым личных оскорблений в мой и моего отца адрес, пора, как говаривали мудрецы Востока, перейти к нашим баранам — частным, в массе своей необоснованным, замечаниям генерала по некоторым вопросам историографии, затронутым в моих работах.
Вот их перечень:
1. «... Недавно один из послевоенных военачальников заявил, что во время войны, не считаясь с потерями, стремились к юбилеям брать Киев, Берлин и другие города». Остановимся — далее идет вставка, которой не было в статье «Кто пропустил уроки?» (Независимая газета, 01.12.2000 г.):
«В.М.Сафир пишет, что штурм Берлина и его взятие к майским праздникам нужны были только для очередного возвеличивания Сталина и Жукова...». Узнаю почерк мастера своего дела (генеральские шуточки, как те «боцманские»). В этом предложении выброшено начало — основной поясняющий кусок: «... штурм окруженного и обреченного (выделено мной — B.C.) Берлина так, как он был исполнен к майским праздникам...». Специально отрезан и «хвост» этой мотивировки: «... в духе советских традиций. А то, что «за Россию заплатили Россией», ни Гареева, ни... других поклонников бездарных методов ведения вооруженной борьбы совершенно не интересует». Так что смысл моих высказываний Гареевым изрядно «довернут». Вообще-то эти упражнения генерала на «праздничную» тему я достаточно обоснованно опроверг в ВИА № 3(18) на с. 98-99. Однако продолжим. Гареев: «А вот о чем говорит документально зафиксированный факт. Когда Жуков доложил Сталину о том, что в ближайшие дни...». Стоп! Далее опять новая вставка, которой не было в статье! Гареев, чувствуя слабость своей позиции, срочно вводит предохранительную прокладку, эдакий историографический pampers: «... (а дело было, как известно (?! — B.C.), действительно накануне 1 мая — М.Г.)...». Далее: «... овладеть Берлином не удастся, т.к. нужна перегруппировка сил. И.Сталин ему ответил: «Ну, ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник.... А что касается того, возьмем ли мы Берлин 2 или 3 мая, это не имеет большого значения...».
Как видите, при внимательном прочтении этого опуса сразу же возникает ряд вопросов:
— Почему в споре по историческим событиям не указана, как это принято, фамилия «послевоенного военачальника»? Кто этот таинственный бесфамильный и коварный Мефистофель? Ответ простой — «схватившись» по недосмотру с высокопоставленным военным, можно и «схлопотать». Тем более нарушается основной клановый принцип почкования и размежевания в нашей армии — «две группы: генералы — и все остальные... только с воинского звания «генерал» служба в Вооруженных силах превращается в радость...»³⁰⁹. Поэтому «храброму» Гарееву сподручней пинать ногами полковника в отставке и трепать, где надо и не надо, его фамилию, чем связываться с генеральскими (или, не дай Бог, маршальскими) оппонентами.
— Зачем генералу понадобилось срочно изобретать вставку о деле, которое было «... как известно действительно накануне 1 мая»? Ответ — совершенно не ясно, когда именно был этот «документально зафиксированный факт». Требуя от других ссылки на документы (даже когда этого можно и не делать), сам Гареев мастерски «напускает туману» именно тогда, когда дата имеет решающее значение в споре. Дата эта генералом не называется специально. Ссылка на «Правду» 1995 года ничего не разъясняет и свидетельствует в очередной раз о неуважении Гареева к читателю («и так сойдет...»). И фраза — «накануне 1 мая» — слишком растяжимый показатель. Так что разговор идет не о, например, последней неделе (предпраздничной) мая (тем более встал вопрос о «перегруппировке» (!) сил»), а скорее всего о более раннем периоде. Именно поэтому многие историки склоняются к предположению, что вначале Берлинскую операцию надеялись закончить к Ленинским апрельским дням, но не вышло (войска к тому времени достигли только окружного автобана — Berliner Ring). Таким образом, остался один праздник — Первомай. Сталин же традиционно «заботясь» о солдатах («мы меньше потеряем солдат»), и приказал Жукову закончить операцию именно ко 2-3 мая. Вот почему Гарееву понадобилась надуманная вставка о «накануне 1 мая», видимо, специально рассчитанная на неосведомленного читателя.
2. «Что касается потерь в войсках фронтов, которыми командовал Г. К. Жуков, то сравнительный их анализ приведен в моей книге о маршале Жукове. Но автор этой статьи (то есть я — B.C.), критикуя меня, на данную книгу не ссылается... сравнение потерь в процентах от общей численности войск фронтов, участвовавших в одной и той же стратегической операции, дает относительно наглядную картину, как действовал тот или иной фронт».
Ну, во-первых: какой «анализ» приведен в книге Гареева («Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства») я не знаю, так как ознакомление только с несколькими начальными главами книги напрочь отбило охоту читать ее до конца из-за непозволительной комплиментарности, необъективного анализа ряда операций и сражений (Халхин-Гол, деятельность на посту Начгенштаба, Ржевско-Вяземская операция и др.)³¹⁰. В связи с этим необходимость в «ссылке» на эту книгу, естественно, отпала, тем более, что мысль включать Гареева и его творчество в цикл «Жизнь замечательных людей» еще никому в голову не приходила.
Во-вторых, начиная довольно несложный расчет «процентовки потерь» (не зная, оценивал ли подобным образом потери Гареев в своей книге), я просто хотел докопаться до простой вещи — а кто же это придумал столь хитроумный ход «прикрыть» благозвучными процентами традиционно обвальные жуковские потери?
В-третьих, должен заметить, что отнюдь не Гареева я в данном случае имел в виду и спор вел совсем не с ним (видимо, генералу понравилось обсуждать все поднятые вопросы только со мной). Оппонент был весомее, как весомее были и его погоны. Если он читал мои материалы на эту тему, то узнал себя без труда.
Что касается «наглядной картины того, как действовал тот или иной фронт» (добавим — «комфронта») в зависимости количества потерь от общей численности войск фронта, то действительно это дает только относительную (наглядную по масштабности) картину и не более того. Все армии мира отчитываются, как правило, реальными величинами безвозвратных потерь в том числе и на последний день войны. У Жукова по этой («процентной»!) методике во всех случаях была беспроигрышная позиция, так как «Сталин в армии» (Жуков) получал всегда больше войск, чем его партнеры. Даже во время проведения «личной» 2-й Ржевско-Сычевской операции «Марс» он сумел отхватить войск ~ в 1,5 раза больше, чем в те же дни было при начале Сталинградской операции. Не случайно поэтому (вынужден повториться) Маршал А.И.Еременко подобному «преимуществу» дал нелицеприятную (для Жукова) оценку: «... это превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру». Лишний раз напомню, что это не моя оценка.
И последнее. Гареев придумал один непорядочный прием, которым часто пользуется. Например, вводит анонимное высказывание о том, что, якобы, «никакой Великой Отечественной войны не было, а была позорная война, в которой мы потерпели поражение». Причем во всех своих «посланиях наверх» умышленно не указывает фамилию явно больного автора этого бреда, невольно распространяя ответственность за эту чепуху на указанных ранее в тексте авторов (или журналов) по другим темам. Вот и в данном случае на некотором удалении от моей фамилии появляется очевидная белиберда: «... когда один из подобных (выделено мной — B.C.) «сострадателен» складывает названные тремя нашими высшими руководителями цифры потерь, делит (?! — B.C.) полученную сумму на три и выводит среднюю цифру потерь». Вынужден напомнить Гарееву (хотя он это прекрасно знает!), что подобной глупостью я никогда не занимался и никакие цифры на 3 не делил. Я наоборот подчеркивал, что неправильно сравнивать действия командующих фронтами одной операции с другой (например, Берлинской с Белорусской и т.п.). А ведь этим довольно часто занимаются и «бойцы отряда Гареева». А вообще-то приемчик маэстро с душком!
3. «... Ведь это жe настоящий абсурд: когда... со ссылкой на публикацию в газете «Известия» сообщается, что только «подо Ржевом погибло с нашей стороны примерно полтора миллиона человек». Все четыре фронта, действовавшие на Западном стратегическом направлении в полосе до 1100 км в сентябре-декабре 1941 года и в 1942 году (Калининский, Западный, Резервный — в октябре 1941 г., Брянский), насчитывали в общей сложности 1,25 млн. человек». Далее Гареев сообщает о своем участии в боях под Ржевом. Последующую генеральскую остроту о записи его в «надуманное число погибших» я приводить не буду из-за крайне низкого качества подобного юмора.
Ну что же, давайте разберемся, кто прав и кто виноват.
Вот держу в руках эту газету от 12 марта 1997 года со статьей Виктора Костяковского «Ненависть у креста примирения». Сначала дополню то, что я не включал в свою статью: «... Оккупация города длилась почти семнадцать месяцев. И все эти месяцы, день за днем шли бои. Историки не любят об этом вспоминать (ну точно про Гареева — В. С), как не любили и выдающиеся военачальники: здесь провалились операции маршалов Конева и самого Жукова. Сталинская пропаганда с подачи вождя полвойны бубнила в сводках, что под Ржевом идут «бои местного значения...». Находить достоверные сведения непросто. Они (историки — B.C.) писали в Институт военной истории, откуда отвечали, что заняты «более масштабными делами»... Наши войска вошли в город лишь после того, как немцы спокойно, в плановом порядке, успев прихватить с собой все, вплоть до подсумков, выехали из Ржева в железнодорожных вагонах. Горькая правда». Конец цитаты.
И вот сразу возникает 1-й вопрос: а собственно почему Гареев в течение 4-х лет молчал и не опровергал эти, кажущиеся ему неверными, данные? Вот и задал бы эти вопросы не мне, а автору статьи Костюковскому! Правда, кто-то может подумать, что Гареев читает только «Красную Звезду», «Советскую Россию», «Завтра» или «Дуэль», а с материалами «Известий» не знаком. Но нет, с «Известиями» у Гареева контакт налажен давно. Еще в 1993 году в скандальной ситуации, когда генерал-полковника Гареева не пустили на научную конференцию в Институт военной истории, посвященную 50-летию Курской битвы (запретил пускать зам. начальника Генштаба генерал-полковник А.Клейменов), он обратился именно в «Известия». И редакция его поддержала, дав возможность опубликовать статью «Поиск исторической правды не может зависеть от прихоти чиновников даже в генеральских погонах». По рассказу очевидцев, конфликт возник из-за слишком нескромной и безоговорочной позиции Гареева, отстаивавшего ряд недостоверных положений, сформулированных еще в советское время и от которых (как и сейчас) он отступать не собирался. Но это только версия. Возможно, дело обстояло иначе.
Так почему же Гареев еще в 1997 году не поспорил с редакцией «Известий»? Вы уже догадались — мощный редакционный коллектив не воспринял бы легковесные, с обильной идеологической примесью гареевские возражения и, при необходимости, ославил бы его в своей газете на всю страну тиражом в 300000 экземпляров, то есть, говоря языком Шукшина, «понес бы по кочкам». Поэтому храбрости для вступления в полемику с «Известиями» у генерала не хватило. С полковником же все проще. Кстати (для исторической точности), в той статье Гареев сослался на ранение «в сражении (Курском — B.C.), о котором шел разговор». Между тем в интернетовском варианте («Мир Бориса Михайлова») биографии Гареева (есть и такой) сказано другое — «в 1944 г. снова был ранен в голову» (до этого подо Ржевом). В связи с тем, что Курская битва была не в 1944, а в 1943 году, то эти данные, видимо, надо уточнить (равно как и не по-русски написанную фразу «снова был ранен в голову», так как не ясно, сколько же раз был ранен в голову — то ли один, то ли (снова) дважды).
В многословной 60-ти строчной энциклопедической биографии генерала Гареева (ВЭ, 1994, т. 2, с. 356) сказано, что в 1942 году он занимал должности адъютанта ст. батальона и др. Учитывая это, от использования его личных впечатлений (в пределах действия бригады) при оценке такой грандиозной битвы, какой была 2-я Ржевско-Сычевская («Марс»), разумно воздержаться.
Ну а теперь, усомнившись в гареевских данных, давайте приблизимся к волжскому городу и посмотрим, что же в 1941-1943 гг. происходило в обширном Ржевском районе. И вот начинается самое интересное. Если взять основной образовательно-фундаментальный труд, которым в 70-90-е годы пользовались в основном все военные — Советская военная энциклопедия, (вып. 1976-1980, 8 томов), то в 7-м томе (с. 116-120) увидим перечень операций на ржевско-вяземском плацдарме: Вяземская 1941 г. (2.10-13.10) — Ржевско-Вяземская 1942 г. (8.01-24.4 и как ее часть (в те же сроки) Сычевско-Вяземская) — Ржевско-Сычевская 1942 г. (30.7-23.8) — Ржевско-Вяземская 1943 г. (2.3.-31.3). Вот и весь перечень. И в каком порядке не листай СВЭ, ничего другого не найти. Но вот чудеса — а где же одна из самых грандиозных битв в этом районе, так называемая 2-я Ржевско-Сычевская («Марс»), которую проводил в ноябре-декабре 1942 года Жуков? Ее нет и в помине («мыши съели!»). Но кто же мог так нагло и неуважительно отнестись к огромному количеству читателей энциклопедии, да и вообще к отечественной историографии? И что же это за редколлегия, пошедшая на прямой подлог и грубейшее нарушение хронологического перечня операций ВОВ? Давайте заглянем в титул издания и попробуем узнать фамилии этих «храбрецов».
«Ба, знакомые все лица!» — после председателя третьим в списке главной редакционной коллегии значится (черным по белому) «генерал-полковник М.А. Гареев»! Вот мы и приехали к истокам мифологизированных параметров нашей истории и ее истинным «ниспровергателям» и творцам. Как говорят — «вопросы вся».
Ну, а что мы увидим в книге Генштаба «Гриф секретности снят» издания 1993 г., далеко не достоверными данными которой (судя по опубликованным уже в наши дни многочисленным работам, существенно уточняющим их значения) до сих пор пользуется Гареев? В данном случае картина та же. Видимо, выполняя какое-то указание «сверху» спрятать (изъять) крупнейшие жуковские неудачи и провалы, в кривошеевском труде (мастере любезно бросать трубку при телефонном разговоре) об этом поражении Архитектора Победы нет ни слова. Например, в таблице 75 (с. 224) для этого очень хитренько сформулирован заголовок: Людские потери в некоторых (выделено мной — B.C.) крупных фронтовых операциях...». Сделано это с определенным умыслом. Если скажут: «а куда же делась крупномасштабная операция «Марс», то ответ готов — здесь приведены только некоторые. А если бы было записано (что и следовало бы сделать) «важнейшие» или «наиболее крупные», то этот кривошеевский фокусный номер, с изъятием крупнейшей проигранной битвы, не прошел. А так получилось, что в этой таблице за весь первый период войны (22.6.1941 — 18.11.1942) указана (п. 15) только Ржевско-Сычевская операция (30.7-23.8.1942) и во втором периоде войны (19.11.1942— 31.12.1943) — Ржевско-Вяземская (2-31.3.1943). Вот и изучай историю Великой Отечественно войны по таким умышленно хитросплетенным данным.
Правда, одна из первых оценок этой операции («Марс») появилась (1995 г.) в работе «Стратегические решения и Вооруженные силы» (т. 1, с. 285). На указанной странице приведена удивительная формулировка: «В порядке стратегического обеспечения главной зимней кампании (Сталинградской — B.C.) вновь, как и летом, была проведена наступательная операция... против ржевско-вяземского выступа (2-я Ржевско-Сычевская — по плану «Марс», 25.11-20.12.1942). Как и предыдущая операция на этом направлении она не имела успеха; более того, сопровождалась неудачей (окружением противником соединений, прорвавшихся в оперативную глубину). Но задача по отвлечению сил противника от главного направления была достигнута (выделено мной — B.C.)». Здесь мы вновь сталкиваемся с характерным пороком планирования Ставкой нанесения равнозначных одновременных ударов на многих направлениях. Сама идея отвлечения немецких сил от сталинградского направления совершенно логична, но не надо было превращать ее в абсурд — то количество войск, которое по настоянию Жукова было направлено для проведения в то же время его «отвлекающей» операции «Марс» (в 1,5-2 раза больше, чем для начального периода Сталинградской операции) ничего, кроме удивления, вызвать не может, так как впервые в мировой истории военных операций для отвлекающего удара (в угоду личным амбициям Жукова!) было выделено больше сил, чем на направлении главного удара (Сталинград). Теперь пришло время (после Петра Первого, как указывалось выше) переворачиваться в гробу и Эпаминонду (418-362 г. до н.э.). Он первый открыл великий тактический принцип, определяющий и по сей день исход почти всех решающих сражений: неравномерное распределение войск по фронту в целях сосредоточения сил для главного (!!) удара на решающем участке³¹¹.
Да и отвлекли в район Ржева немецких войск минимальное количество, так как там была организованная по всем правилам (видимо, в соответствии с требованиями, изложенными в работе «Оборона» фельдмаршала фон Лееба) оборона 21-й дивизии³¹² 9-й армии. Возглавлял ее один из лучших «защитников» вермахта генерал В. Модель (крайне жестокий, сотрудничал с карательными отрядами СС и т.п.). За свои успешные оборонительные действия в 1941-1943 гг. против пытавшегося наступать Жукова (и Конева), он получил звание генерал-полковника и Рыцарский крест с Дубовыми Листьями, врученный лично Гитлером.
Таким образом, ослабив потенциал Сталинградской группировки (выделение войск из Резерва для Жукова было многократно большим, чем аналогичное для 9-й армии Моделя), Ставка лишилась уникальной возможности (кошмарные сновидения Манштейна!) мощным ударом из Сталинградского района в южном направлении (на Ростов!) отрезать, окружить и уничтожить всю группу армий «А» (17 А, 4 рум. А, 1 и 4 ТА и др.), то есть более 900000 человек! Но вот как раз тех «жуковских» войск, распыленных в битвах подо Ржевом, и не хватило для успешного завершения подобной операции. А чуть позже Манштейн уже и сам нанес мощный контрудар на Харьков с грустными для нас последствиями. Так (или приблизительно так) оценивают стратегическую ситуацию того времени многие современные историки.
Правда, в последнее время покров над таинственной и «невидимой» операцией «Марс» стал осторожненько приподниматься. В НВО № 20 с. г. появилась достаточно подробная и интересная статья М.Ходаренка и О.Владимирова «Не в бой, а на убой» о боевых действиях 20-й армии в ходе 2-й Ржевско-Сычевской операции. Из статьи следует, что операция проводилась по примитивной схеме в совершенно непригодных для наступления погодных условиях: туман и снегопад, глубокий снежный покров, артиллерия стреляет только по площадям, при отсутствии разведки атаки часто проводятся вслепую и т.п. Все эти (и многие другие) недостатки были свойственны и всей операции «Марс»: очевидные просчеты планирования, недооценка сил противника, игнорирование погодных условий, рельефа местности и многое другое (в это же время (25.11.1942-20.1.1943) проводилась и Великолукская операция 3-й Ударной армии). Одна только 20-я армия (а всего их было 6) потеряла около 60 тысяч человек (более 50% своего состава).
Но есть к авторам и пожелания. Видимо, не преодолев полностью «синдром Жукова», они не показали читателям весь грандиозный масштаб операции «Марс». М.Ходаренок и О.Владимиров как бы «прикрыли» автора этой катастрофы, аккуратно ставя впереди его фамилии слово; «Ставка» («... Ставка (?! — B.C.) и ее представитель Георгий Жуков требовали только одного — наступления во что бы то ни стало»). Но не Ставка непосредственно проводила операцию «Марс»! Единоначальником и исполнителем (как и инициатором ее проведения) был Жуков! Так надо, не оглядываясь на Гареева, и говорить. «... К середине декабря операция «Марс», превратившись в кровавую бойню, окончательно выдохлась»³¹³. Короче говоря, Жуков, к сожалению, повторил как бы под копирку практически все свои ошибки (по оценке Генштаба: «уподобляясь действию растопыренными пальцами»), которые он совершил, будучи командующим Западным направлением, при проведении Ржевско-Вяземской операции в январе-апреле 1942 года.
Таким образом, с учетом вышесказанного, а также имея ввиду, что за весь период проведения широкомасштабных операций в Ржевском районе, только в одной («Марс») количество войск превышало миллион человек, названная Гареевым цифра задействованных войск («не более 1,25 млн. чел.») достоверной признана быть не может, так как она соответствует личному составу соединений в начале операций и не учитывает постоянно поступавшего многочисленного пополнения.
Желающих же еще поспорить по этим показателям адресую к журналу «Вопросы истории», который эти данные опубликовал еще 4 года назад.
Далее, считая другие возражения и замечания Гареева не столь существенными или просто неточными, более коротко я прокомментирую только некоторые из них. Продолжим.
4. Говоря о, якобы, «несправедливом» отношении редакции ВИА к Жукову, отвержении «реальных результатов» жуковских операций и т.п., Гареев лукавит, ибо:
— реальные результаты побед Жукова никто и никогда не отрицал, только они рассматривались в более полном объеме — и преимущества и недостатки. И не вина редакции, что очень часто вторых показателей оказывалось больше, чем первых. Дело в другом — в необходимости показать реальные (а не уменьшенные) потери, понесенные войсками в этих операциях. Гареев делает все возможное (и невозможное), чтобы этот вопрос затуманить, а показатель потерь уменьшить или убрать вообще, как он и ему подобные сотворили с битвой «Марс». Из-за оглушительных и неоправданных потерь (как результат бездарного, в данном случае, руководства операцией) битву под шумок «убрали» из всех основных послевоенных изданий — Советская военная энциклопедия, учебник для военных академий Советских ВС «История военного искусства» и др. (насколько мне известно, довольно «мягкий» анализ этой битвы, возможно, впервые появится в подготовленном к выпуску 5-м томе новой Военной энциклопедии).
— пример об оценке актера — «как он сыграл роль во время самого представления» столь же неудачен, как и обоснования (о чем я уже писал) о «взятии городов к празднику». Генерал, видимо, не знает, что по «конечному» результату можно оценивать, например, успех победителя в коротком спринте на 100 метров, даже если стартующий «засиделся» немного на старте. У театралов подходы совсем другие — они оценивают (не интересуясь деталями репетирования роли, падал ли актер в оркестровую яму или нет) игру актера (актеров) на протяжении всего спектакля. Поэтому плохая игра в 1-м действии не компенсируется в полной мере успехом только в последнем, как это предполагает Гареев. Чтобы научиться применять оценки мира искусств, нужно одно — чаще ходить в театр.
Применительно к Халхин-Голу (как это предлагает «театрал» Гареев) на самом деле следует рассматривать действо из 2-х актов: 1-й — начало операции (не относя его к «репетиции») и 2-й — завершение боев. «Актер Жуков» (по методике Гареева) первое действие отыграл откровенно слабо (только «входил в роль»), а второе — достаточно убедительно («не расплескал образ»). Вот такая получилась театральная рецензия. Поэтому объективный разбор по «действиям» — этапам халхингольских боев не дает оснований генералу упрекать меня в «нагнетании только отрицательных эмоций».
5. Опять затевается явно излишний спор о Штерне (якобы я его «идеализирую»). Однако обсуждение Штерна началось только после того, как Гареев, смутно представляя, что такое элементарная тактичность и корректность, небрежно бросил в адрес заслуженного и к тому же репрессированного военачальника постыдную фразу — «... Все эти Штерны»... Удивление вызвало и утверждение Гареева — Штерн был «в основном политработником». Что касается намека на то, что Штерн командовал 8-й армией в Финскую кампанию, то всем известно: руководством страны и наркоматом обороны вся эта кампания была проведена настолько неорганизованно и без должной подготовки, что пытаться определить на аптекарских весах, кто из командармов действовал в этом сумбуре лучше, а кто хуже, нет никакого смысла.
И о «боевом опыте». Да, опыта у Жукова было меньше, чем у Штерна, поэтому он (Штерн) и находился на более высокой должности. К тому же я вообще не применял слово «превосходство», считая, что для обоснования столь крайней оценки еще не придуман прибор.
И уж совсем удивительно читать литературные упражнения Гареева о том, почему я сослался на слова Сталина (Жукову) — «теперь у Вас есть боевой опыт». Ну, во-первых, я сослался не на слова Сталина, а на цитату, которую приводит сам Жуков в своих «Воспоминаниях». На известной генералу странице Жуков, а не Сафир, цитирует Сталина; во-вторых, эти оценки Жуков не опровергает, отлично понимая, что боевой опыт его ограничен только ночным кавалерийским захватом в плен отдельных немецких офицеров в 1-й мировой войне (в составе небольших кавгрупп 10-го драгунского Нижегородского полка) и командованием взводом и эскадроном в Гражданскую войну³¹⁴. А это для руководства боевыми действиями соединений и объединений (что сразу и выявилось в «1-м акте» халхингольского действия), прямо скажем, маловато.
И последнее — оценки эти при назначении делал Сталин. А любой умеющий читать по-русски (как бы он ни относился к Сталину) после подобных заключений иного вывода (значит, «до того» его (опыта) не было) сделать не может. В таких случаях говорят «и кошке ясно».
6. Пытается оспорить Гареев и утверждение о заметной роли («заложивших основы») дальневосточных дивизий при обороне Москвы. Вообще-то я впервые сталкиваюсь со столь низкой оценкой роли дальневосточных дивизий в обороне столицы. Пока же еще никто до Гареева и его команды не додумывался оценивать этот показатель с арифмометром в руках, пересчитывая на проценты — «около 7,3». И кто же это возьмется определить истинную значимость этих процентов, каждый из которых «дорогого стоит». Поэтому к оценке сущности подобных арифметических упражнений генерала в определении «процентовки», удачно подходит известное изречение Вождя Революции: «По форме правильно, по существу — издевательство». Дело в том, что даже при небольшом количестве этих добротно укомплектованных и обмундированных боеспособных дивизий (наряду со многими соединениями поспешно преобразованными из ополченческих частей), все они были на слуху, так как играли цементирующую роль на важнейших участках обороны Москвы: 32-я сд и 82-я мед прочно прикрыли магистраль Минск — Москва у Кубинки на Западном направлении, 78 сд (9 гв. сд) Белобородова прославилась в зоне действий 16-й армии Рокоссовского и т. д. К тому же, строго говоря, не «автор (Сафир — B.C.) утверждает», что Штерн, добившись решения Политбюро ВКП(б) о приведении войск Дальнего Востока в боеготовое состояние, «заложил основы... победы под Москвой». Не надо передергивать. Эта цитата принадлежит не мне, а другому автору, и на с. 263 (ВИА № 3) я точно указал источник — «Знамя», 1990, № 6, с. 166. Этому высказыванию на страницах «толстого» журнала без малого 11 лет, однако, в течение столь длительного срока никто из гареевского отряда единомышленников никаких претензий этому популярному изданию не предъявлял. Я же полностью согласен с автором этой цитаты, так как понимал фразу, примененную во множественном числе («заложены основы»), как составляющую частицу единого целого («основа»). Учитывая значимость этой темы, я не могу себе позволить продолжать комментировать ее в гареевском «бухгалтерско-процентном» варианте.
7. Генерал Гареев очень избирательно ведет политику — от оппонента он требует, чтобы все аргументы снабжались (когда надо и не надо) ссылками на документы, сам же этого правила не придерживается. Вот и в случае с предложением Жукова упразднить группы офицеров Генштаба при штабах фронтов, генерал сетует, что «предложения делал не только Жуков, но и некоторые другие (выделено мной — B.C.) военачальники». Ну, и кто же эти таинственные «другие»? Что же мешало Гарееву и его помощникам не заниматься литературными упражнениями, а конкретно назвать фамилии этих «обрашенцев», указав соответствующие номера документов? Но ничего этого в очередном бездоказательном «наезде» на меня нет и в помине. Поэтому могу заверить читателей, что, знай я о наличии каких-либо других обращений, «просто так» подобный упрек в статью бы не включил.
8. Ну вот, мы подошли к наиболее «хлесткому» гареевскому обвинению меня, имеющего высшее военное образование, в «элементарной военной неграмотности». Дело в том, что я, по простоте душевной, стараясь подчеркнуть авторитетность оценки начального периода халхингольских событий именно начальником Генштаба Шапошниковым и разъясняя читателям «технологию» подготовки приказа Министра (Наркома), применил слово «совместные» (приказы). Вообще-то это довольно дохленькая попытка по такой «мелочевке» пришить мне дело, ибо:
1). Статья оппонентами прочитана невнимательно, так как до этого технологию подготовки приказа Наркома я четко и ясно изложил на стр. 253 ВИА № 3:«... в нем (приказе Наркома обороны — В. С.) специалисты Генштаба, подготовившие этот документ (выделено мной — B.C.) сделали беспристрастный анализ происшедших событий». Здесь спорить просто не о чем.
2). Утверждение Гареева о том, что «приказы Наркома обороны... как и любой (?! — B.C.) другой приказ» имеют две подписи, более ошибочно, чем мое определение «совместное». Приказов с одной подписью уйма. Вот беру сборник 1941 года, произвольно открываю и читаю первый попавшийся на глаза документ: «Приказ от 29 июля 1941 года № 241». Подписал один Нарком обороны. Ну, и так далее.
3). Знаю ли я порядок разработки и составления подобных приказов? Да, знаю, причем не хуже Гареева и бойцов его команды. Более 20 лет проработав в Генштабе (3 Управление) и аппарате Замминистра обороны по вооружению (14 Управление), в ходе формирования пяти «военных пятилеток» по поставкам вооружения и военной техники (в части, касающейся Сухопутных войск), принимал непосредственное участие в подготовке не одной сотни проектов Приказов МО и Постановлений Правительства. Так что говорить о моей «военной неграмотности» смешно, еще смешнее продолжать это утверждать.
9. Совершенно неубедительные доводы приводит Гареев, пытаясь опротестовать достоверность высказывания Д. Эйзенхауэра о «жуковском методе преодоления минных полей с помощью пропущенной через них пехоты». Генерал считает, что я повторяю «байку», якобы рассказанную Д. Эйзенхауэром. Однако, не все так просто, как себе это представляет Гареев. Во-первых, эта «байка» взята из авторитетной «Независимой газеты» (то есть документально подтверждена), в которой Гареев последнее время печатался чуть ли не каждую неделю (хоть меняй подписку!) — в том числе и «7 уроков». Статья «Мы за ценой не постояли» была напечатана 7 лет назад — 22 июня 1994 года. И все эти годы творческий коллектив Гареева в споры с этим изданием предпочитал не вступать, хотя генерал утверждает, что этот эпизод «неоднократно разъяснялся». Осталось выяснить пустячок — где, когда и кому все это «разъяснялось» (очередная безадресная посылка). Ответа, естественно, нет. Так что все претензии, если они обоснованны, должны быть направлены в адрес столь близкой Гарееву редакции «НГ», а не Сафиру.
Во-вторых, вряд ли следует говорить о какой-то «ошибке переводчика», ибо в своей книге эту жуковскую «мысль» Эйзенхауэр комментирует отдельно (ранее в свою статью я этот абзац не включил): «Я живо вообразил себе, — пишет Эйзенхауэр, — что случилось бы, если бы какой-нибудь американский или английский командир придерживался подобной тактики, и даже еще более живо я представил себе, что сказали бы люди в любой из наших дивизий, если бы мы попытались сделать подобную практику частью своей военной доктрины». Что касается глубокомысленных азбучных «разъяснений» Гареева о том, что «под тяжестью пехотинцев они (противотанковые мины, о которых и разговора-то не было — B.C.) не могут взорваться», то надуманность их очевидна — делается неуклюжая попытка увести читателя от сути вопроса (говорилось о противопехотных минах).
В-третьих, если и после этих цитат не отпала охота уточнять качество перевода указанного издания, то гареевский коллектив может сам проделать подобную работу, благо есть еще одна ссылка: Eisenhower D. Op. cit. p. 465-468. Желаю успехов.

читать дальше