оглавление

вернуться назад

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПОД ВЯЗЬМОЙ
В ЯНВАРЕ-АПРЕЛЕ 1942 г.: ОПЕРАЦИЯ ИЛИ ИМИТАЦИЯ?⁶⁸

...Таким образом очевидно, что генерал Ефремов сделал все, что было в его власти и силах для защиты коммуникаций. Приведенные выше данные показывают, что своими ошибочными решениями и действиями генерал Жуков позволил врагу легко провести операцию по окружению Ударной группы 33-й армии.
Ушел от наказания комбриг Онуприенко, бездействие которого способствовало успеху врага. Генерал Жуков знал о поступке Онуприенко, однако, это не помешало награждению последнего орденом Ленина весной 1942 года (по представлению самого Жукова). Скорее всего в этом странном награждении не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что Онуприенко до июля 1941 года был начальником конвойных войск НКВД и входил в «актив» Берии, с коим Жуков был в дружественных отношениях.
Согласно указаниям руководящих документов ГШ Красной Армии, в возникшей ситуации на коммуникациях 33-й армии самая большая вина принадлежит командующему фронтом и только ему.
Вот выдержка из учебного пособия академии Генерального штаба РККА (издания 1938 года) «Работа штаба армии» под редакцией Н.Н.Шварца: «...Какие бы положения ни занимала армия во фронтовой операции, обеспечение флангов должно являться всегда предметом особого внимания со стороны командующего армией и его штаба: как правило обеспечение открытого фланга каждого соединения лежит на вышестоящей инстанции. Командующий фронтом по отношению к армии выполняет это обязательство при помощи боевой авиации и мощных подвижных соединений».⁶⁹
Приходится констатировать, что командующий войсками Западного фронта не выполнил своих обязательств перед наступавшей к Вязьме 33-й армией, а вину за разгром Ударной группы этой армии свалил на погибшего командарма-33. Таков был стиль работы генерала Жукова.
На основании изложенных материалов можно сделать следующие выводы:
Первое. Ржевско-Вяземская операция, замысел и задачи которой были определены директивой Ставки Верховного Главнокомандующего от 7 января 1942 года⁷⁰, проходила в период с 8 января по 20 апреля 1942 года в условиях напряженных кровопролитных боев на всех участках Калининского и Западного фронтов, в ходе которых окружить и уничтожить группировку «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Клюге) не удалось.
Второе. Командующий Западным фронтом ПК. Жуков принял решение основной удар нанести правым крылом фронта на Волоколамском направлении в полосе 20-й армии (командующий генерал-майор А.А. Власов). Для этого армия была усилена за счет соседних объединений Западного фронта (в основном 1-й Ударной и 16-й армий). По состоянию на 10 января 1942 года в 20-й армии было две стрелковые дивизии, 2-й кавалерийский корпус (три кавдивизии), восемь стрелковых и шесть танковых бригад, что позволило иметь на каждый километр фронта 76 орудий и 12 танков.
В ходе напряженных боев прорыв был расширен до 15 км по фронту и до 20 км в глубину. 16 января 1-я ударная армия выбила противника из Лотошино, а на следующий день 20-я армия освободила Шаховскую. Однако ожидаемых успехов эта операция не принесла (прорвать оборону противника на всю глубину не удалось), так как достигнутые успехи были неадекватны затраченным усилиям и привлеченным силам.
Вот как Жуков оценивал события того периода: «...Медленное, я бы сказал, маловразумительное наступление... Там практически выталкивали противника»⁷¹.
Ввиду отсутствия очевидного успеха Ставка сняла с правого фланга 1-ю Ударную армию и передала ее Северо-Западному фронту на Торопецкое направление, где наступление в это время развивалось более успешно.
Третье. Действия Жукова на левом крыле Западного фронта плохо согласуются с требованиями директивы Ставки об охватывающем ударе в направлении Юхнов-Вязьма и напоминают по степени подготовки и обеспечения боевых действий скорее их имитацию.
Например, уже 2 января 1942 года части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Белова захватили юхновский аэродром и вышли в 8 км юго-западней Юхнова на Варшавское шоссе — основную магистраль снабжения 4-й полевой армии немцев.
Вопрос о захвате Юхнова, имевшего в то время малочисленный гарнизон, был практически решен. Эти действия корпуса соответствовали требованиям директивы Жукова от 2 января 1942 года. Однако уже на следующий день генерал Белов получает трудно объяснимое указание повернуть главные силы корпуса на Мосальск. При совершении этого ненужного почти 50-километрового маневра были потеряны драгоценные 7 суток, за время которых немцы успели привести себя в порядок и существенно усилили оборону Варшавского шоссе и Юхнова ( город был оставлен лишь 5 марта 1942 года).
В условиях полнейшего бездорожья и метрового снежного покрова корпус Белова только с 27 января 1942 года начал переход через Варшавское шоссе и в течение трех ночей смог провести через эту дорогу пять ослабленных кавалерийских дивизий (всего 7 тысяч сабель) без дивизионной артиллерии, танковой бригады, зенитных артдивизионов, полка PC и др., так как все эти вооружения и техника не могли двигаться без дорог по глубокому снегу.
Четвертое. Опытных операторов Генерального штаба подобные решения Жукова приводили в изумление. По их мнению: «... обстановка подсказывала, что необходимо усилиями 33, 43, 49, 50-й армий и частью фронтовых резервов обрушиться на Юхновскую группировку противника, окончательно ее окружить и уничтожить, после чего всем левым крылом фронта во взаимодействии с Калининским фронтом обрушиться с флангов на вяземско-гжатскую группировку противника. Вместо этого 33-я армия с очень слабенькими силами направляется против вяземской группировки противника, 43-я армия с недостаточными силами, растянувшись на широком фронте, приступила к окружению сильной Мятлевской группировки противника (6 пехотных дивизий), 49-я армия пробивала брешь к Юхнову.., 50-я армия втянулась в безрезультативные бои против частей, оборонявших Варшавское шоссе, и спас-деменской группировки противника. Все это привело к тому, что в конечном счете левое крыло Западного фронта ни на одном направлении крупных успехов не имело»⁷².
Тут комментарии не требуются. Следует только добавить, что глядя на подобные «чудеса» на оперативном поприще, изумлялись не только в Генштабе РККА, но и в группе армий «Центр». Вот как эти алогичные действия командующего Западным фронтом прокомментировал начальник штаба 4-й полевой армии генерал Блюментрит: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки... У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом... Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов — Медынь... Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым (метровым) снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й полевой армией было бы покончено»⁷³.
Такую же оценку этим событиям дает и известный немецкий военный историк Типпельскирх; «Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов — Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения... Этот корпус (1-й гв. КК — Авт.) достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал двигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах»⁷⁴.
Между тем командующий 10-й армией генерал Ф.И.Голиков своевременно докладывал Жукову совершенно разумные предложения о том, что: «10-ю армию ... в составе всех восьми стрелковых дивизий вполне можно было бы двинуть в полосе Мосальск — Киров на Вязьму прямо с юга или обходя ее западнее. Ответа мы не получили»⁷⁵. Ответ, видимо, подразумевался по народной поговорке: «Не учи ученого...»
А ведь этими силами можно было бы перерезать магистраль снабжения 4-й немецкой полевой армии — Варшавское шоссе, магистрали снабжения 4-й танковой армии и 9-й полевой армии вермахта — Минское шоссе, железную дорогу Смоленск — Вязьма — Ржев⁷⁶.
Что касается 1-го гв. кавкорпуса, то 26 февраля 1942 года Белов представил Жукову следующее объяснение проведенных боевых действий (шифровка № 1085):
«... Выводы: слабый состав рейдирующей части корпуса, особенно в артиллерийском отношении, не позволил прорвать всю глубину обороны противника... Части корпуса не могут прочно закрепить успех ввиду своей малочисленности и слабости в огневых средствах... Подступы к Вязьме со всех сторон заняты противником в радиусе от 10 до 20 километров (использованы инженерные сооружения, возведенные советскими войсками в конце лета и осенью 1941 года — Авт.), а железная дорога и автострада Вязьма — Смоленск заняты противником на всем протяжении и упорно обороняются. Вязьма не взята корпусом потому, что не по силам... противник превосходил в технике и силах. Корпус ... в состоянии делать набеги, но не в состоянии удерживать захваченные ... населенные пункты..».
Любопытна резолюция на этом докладе самовлюбленного полководца:
«Тов. Голушкевич. Вот образец бездарности... Г.Жуков. 28.02.42 г.».
Пятое. Не меньшее удивление вызывает и то, каким образом 33-я армия вводилась Жуковым в прорыв к Вязьме.
Заканчивая бои за Верею, главные силы армии, совершив по приказу Жукова довольно странный маневр на юго-запад к Износкам, должны были с утра 19.01.42 года выходить в район Дубна, Замыцкое.
Вот оценка этих решений командующего Западным фронтом, сделанная Оперативным управлением Гештаба:
«... Вторая задача (движение к Вязьме — Авт.) столь слабой армии, как 33-я, которая еще продолжала вести упорные бои, без всяких средств усиления (не было придано ни одного танкового соединения) ставится на глубину 120-130 км.
Со своей стороны командующий Западным фронтом не предпринимает никаких мер по обеспечению и управлению этой важной — стратегического порядка операции... Фланги армии не обеспечиваются, усилия соседей слева и справа нацеливаются по расходящимся линиям: 5-я армия на Гжатск, а 43-я армия на Юхнов и по сути дела 33-я армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы... Фронт только одним заботится, что торопит армию к огульному, ничем не обеспеченному движению вперед»...⁷⁷
Тут добавлять нечего — трагизм ситуации очевиден, так как неверное решение заложено Жуковым изначально.
Шестое. К печально известному высказыванию Жукова «относительно отрезания» Ударной (Западной) группировки 33-й армии (рассмотренному выше) следует напомнить и такую его позицию: «... Я за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую». Сразу же возникает вопрос — а кто же организовал все эти «действия», а точнее — авантюру? Неужели многоопытный Ефремов сам мог додуматься с четырьмя истощенными до предела дивизиями, без танков(!), без лыжных батальонов (!) и нужного количества боеприпасов в условиях бездорожья ринуться сломя голову в стопроцентную западню под Вязьму?
Ответ однозначен — автор проведения этой операции, ее «организатор» — Жуков, и приписывать хоть какое-то соавторство этого порочного замысла Ефремову — нет никаких оснований.
Именно в самый ответственный для 33-й армии момент, когда Ефремов почувствовал, что операцией в целом никто грамотно не руководит, она пущена практически на самотек и надо принимать срочные меры по обеспечению открытых (!) флангов армии (как в песне — « ни соседа слева, ни соседа справа»), именно тогда Жуков буквально силой изгоняет Ефремова из командного пункта армии в Износках и приказывает «сейчас же выехать вперед» к Вязьме (шифровка № К/92 от 30.1.42 г.). В этой же шифровке Жуков навязывает Ефремову свой порядок обеспечения одного из армейских флангов:
«... Приказываю: ... п. 4. 110 СД держать на уступе в районе Дубна для обеспечения фланга». Георгию Константиновичу вроде бы и невдомек, что 110-я СД в то время вела упорнейшие бои в районе Шанский Завод — Шугайлово и оказаться в районе Дубна никак не могла.
Жуков: «... Я не считал нужным смотреть, что справа и слева».
А зря. Если бы он все же сделал это несложное, но крайне необходимое в оперативном плане действие, то без труда заметил, что в районе Темкино и Мосейково над его (и 33-й армии) «свободной дыркой» сгущаются грозовые тучи.
Командующий группой армий «Центр» фон Клюге, который, безусловно, этой работы — внимательно смотреть, что справа и что слева, — не чурался, без труда углядел элементарный просчет командующего Западным фронтом и ударами с севера и юга 2-3 февраля перекрыл жизненно необходимый коридор 33-й армии. Отсечение Западной группировки 33-й армии (под Вязьмой) от ее Восточной (в районе Износок) имело для первой катастрофические последствия — группа, героически сражаясь, погибла в окружении вместе с командармом.
Седьмое. Совершенно непонятны действия Жукова в ходе боев в районе опорного пункта немцев ШЕЛОМЦЫ.
Пожалуй, впервые возникла ситуация, дающая возможность встречным наступлением Западной группировки 33-й армии и 43-й армии разорвать разъединяющий их коридор и спасти от уничтожения всю окруженную группировку 33-й армии.
Для этого главкому Западного направления ничего не стоило создать специальную ударную группу фронта или существенно усилить ударную группу 43-й армии. Встречный удар, что очевидно, надо было наносить одновременно. И хотя советское командование уже располагало в этом отношении солидным опытом, ничего подобного сделано не было.
Судите сами. 2 марта 1942 года в 7.00 части 33-й армии начали наступление на Шеломцы. К 12.00 до этого населенного пункта оставалось всего 500 (!) метров, но преодолеть их изможденные и малочисленные части 160-й СД не смогли. Ударная группа 43-й армии наступление начала только 4 марта (с направления Березки — Шеломцы) и лишь к 10 марта вышла на западную опушку леса восточнее Шеломцы (коридор сузился и был не более 2 км). На этом ее успехи закончились.
Что касается фон Клюге, то он, в отличие от Жукова, продолжая внимательно смотреть «что справа и слева», приложил все усилия, чтобы не допустить сдачи Шеломцов и выхода Западной группировки 33-й армии из окружения. Для этого он даже пожертвовал большим плацдармом на восточном берегу реки Воря в районе Бочарово, оголив его перед слабыми силами двух полков 53-й СД и бросив освободившиеся части в район Шеломцы.
Вот объективная оценка тех событий Оперативного управления Генштаба:
«... Благодаря успешно проведенной операции противником (к 16.3.42 г. — Авт.) разъединяющий коридор увеличился с 2 до 7-8 км. С этого дня положение частей Западной группировки 33-й армии с каждым днем стало ухудшаться.
Несмотря на то, что обстановка требовала объединенных усилий 43-й и 49-й армий на этом направлении, но этого не было сделано, армии продолжали вести бои каждая на своем направлении без тесного взаимодействия»⁷⁸. Без комментариев.
Восьмое. 28 января 1942 года Жуков подписал теперь уже скандально известную боевую характеристику⁷⁹ на талантливого полководца генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова, командующего войсками 33-й армии (обнаружена в его личном деле). Вот ее содержание:
«Генерал-лейтенант Ефремов Михаил Григорьевич командует 33-й армией с конца октября 1941 года. Оперативный кругозор крайне ограничен. Во всех проведенных армией операциях неизменно нуждался в постоянном жестком руководстве со стороны командования фронтом, включительно тактического применения отдельных дивизий и расположения командного пункта армии. Приказы выполняются не в срок и не точно. Приходится все время подстегивать, за что имеет выговор в приказе.
Должности командующего армией не вполне соответствует. Целесообразно назначить командующим войсками внутреннего округа.
Командующий войсками Запфронта
Генерал армии Жуков
Член Военного совета Западного фронта Хохлов
28 января 1942 г.» (Копия).
По мнению некоторых историков, тут можно рассматривать две версии.
Если считать, что документ действительно подписан 28.01.42 г., то остается предположить, что Жуков заранее был убежден в провале рейда к Вязьме и готовил оправдание для себя. Еще проще — Жуков сознательно приносил Ефремова в жертву. Мотивом для такого поведения могло быть лишь стремление избавиться от Ефремова, как опасного конкурента (в 1938 году Ефремов, которому грозил арест, имел личный разговор со Сталиным, который с тех пор внимательно следил за карьерой будущего командарма-33). Это также объясняет направление Жуковым Ефремова в Ударную группу под Вязьму и непринятие действенных мер по прорыву коридора у Шеломцов.
Согласно второй версии, боевая характеристика была составлена не 28 января, а в апреле или мае, после того как Ефремов погиб, а операция провалилась. Вероятно, подобная характеристика предназначалась для нейтрализации выводов Генштаба о вине Жукова в гибели Ударной группы 33-й армии. Однако для Жукова все закончилось благополучно. Был найден «стрелочник» — начальник штаба фронта генерал Голушкевич, который был снят с должности и направлен на преподавательскую работу, а через некоторое время арестован и осужден на долгие 10 лет за «пораженческие разговоры».
И последнее. Слишком многие решения Жукова, которые он принимал в ходе проведения операций на левом крыле Западного фронта в январе-апреле 1942 года (действия Ударной (Западной) группировки 33-й армии Ефремова, 43-й и 49-й армий, кавалерийского корпуса Белова и др.) не поддаются в полной мере логическому осмыслению, так как усмотреть в них обоснованность (или целесообразность) крайне затруднительно.
Во всяком случае реальные итоги этих боевых действий в районе Вязьмы показали несостоятельность их оперативного обеспечения.
После завершения этой трагичной по своей сути операции начальник штаба Ударной группировки 33-й армии полковник С.И.Киносян (эвакуированный, будучи больным, из окружения самолетом) 30 июля 1942 года составил подробное «Описание операции 33-й армии по овладению гор. Вязьма с 20.1. по 20.4.42 г.»⁸⁰.
В этом отчете, отметив неукомплектованность личным составом и слабое вооружение окруженных частей армии, сделал следующие выводы:
— «Выход Ударной группы армии на восток навстречу с 43-й и 49-й армиями был организован без учета времени года» (весенняя распутица, большой разлив рек), что изматывало личный состав и создавало невероятные трудности в преодолении исключительно вброд этих водных рубежей. Действительно, более неудачного времени для прорыва (учитывая крайнюю истощенность бойцов) трудно было придумать. Но Жуков придумал...
— «Не были учтены прошлые действия 43-й и 49-й армий, которые в течение двух месяцев вели безуспешные бои на этих же направлениях и с той же задачей».
Жуков практически не внес никаких корректив в их малорезультативные попытки прорваться к Ефремову. Армии не получили ощутимого усиления. Даже пополнение в основном поступало не маршевыми подразделениями, как положено (подготовленными к ведению боевых действий), а «количеством людей», то есть недостаточно обученными. Не были созданы ни фронтовая, ни должным образом усиленные армейские ударные группы. Авиационная поддержка Ефремова была неудовлетворительна, велась, в основном, малочисленными группами, чаще — одиночными самолетами. Вместо реальной помощи на поле боя, авиация, в ряде случаев, выполняя указания Жукова, совершала налеты не для нанесения ущерба противнику, а «для поднятия настроения» у окруженных войск. Многочисленные запросы Ефремова — «Так где же авиация?!» оставались, как правило без ответа⁸¹. «...Авиации нет!»⁸².
Белов и Ефремов представили Жукову абсолютно разумное совместное предложение (согласованное по радио) — «целесообразно создать общий фронт, сомкнув фланги (1-й гв. кавкорпус и группа Ефремова — Авт.). В этом случае мы смогли бы свободно маневрировать имевшимися у нас силами...»⁸³.
Ответ был, как всегда, лаконичен: «Локтевая связь с пехотой (имелась ввиду группа Ефремова — Авт.) Вам не нужна» (?!). Из-за вздорности его содержания какие-либо комментарии представляются излишними.
— И, как результат, — «ударная группа 33-й армии поставленную Главкомом задачу в директиве № К/217 (от 11 апреля 1942 г. — Авт.) выполнила — вышла на рубеж Мосеенки, Жары, где должна была соединиться с частями 43-й и 49-й армий, но в результате прекращения ими наступательных действий и невыполнения поставленной Главкомом задачи, части 33-й армии.., израсходовав последние огнеприпасы, без питания, окончательно ослабли и все же продолжали вести упорные бои, но не получив поддержки с востока (43-я и 49-я армии — Авт), конечной цели (соединения со своими частями) не достигли».
Да, грустная история. Читатель не должен забывать, что это подробнейшее описание трагедии предназначалось для Жукова. Поэтому Киносян основной упор делает на претензии к двум армиям, по сути, топтавшимся на месте и не пробившим коридор к 33-й армии.
Но это — на бумаге. Для себя причины гибели окруженных частей Ефремова он определил совсем другие, о чем потом доверительно поделился по-дружески с командующим бронетанковыми войсками 33-й армии генерал-майором танковых войск М.П.Сафиром. Смысл их сводился к тому, что эти две ослабленные армии, не получившие в полной мере необходимое подкрепление, задачу прорыва решить не могли. Поэтому, весь спрос с Жукова, который должен был более грамотно продумать действия 43-й и 49-й армий, значительно их усилить за счет Западного фронта (или направления, командующим которого он стал со 2 февраля 1942 года) и взять под непосредственный контроль действия К.Д.Голубева и И.Г.Захаркина. Он же этого не сделал, ограничившись изданием очередной невыполнимой директивы № К/217. Как сказал С.И.Киносян, — «Начинаю думать, что не очень-то хотелось Жукову встретиться с истерзанным Ефремовым и посмотреть ему в глаза...». Практически то же самое говорил М.П.Сафиру и другой его боевой товарищ — командующий артиллерией 33-й армии генерал-майор артиллерии В.С.Бодров, который в апреле 1942 года, будучи полковником, начальником артиллерии 113-й стрелковой дивизии, прорвался из окружения на восток с небольшим отрядом: « У меня, да и у многих других окруженцев, сложилось впечатление, что ни мы, свидетели этой трагедии, ни тем более Ефремов, живыми Жукову были не нужны».
Но, пожалуй, более всего поражает то, каким образом Жуков докладывал И.В.Сталину о сложившейся напряженной ситуации на вверенном ему фронте и особенно в зоне действия Западной группировки 33-й армии под Вязьмой ( я ознакомился с одиннадцатью докладами за период с 11 января по 21 апреля 1942 года).
Известно, что уже в последних числах февраля командование группы армий «Центр» начало активные действия против Западной группировки 33-й армии, прилагая все усилия, чтобы не дать ей прорваться на восток и соединиться с 43-й и 49-й армиями. О взятии Вязьмы никто уже не помышлял, так как ни Ефремов, ни Белов с имеющимися ослабленными силами в условиях отсутствия сколь-либо существенной поддержки со стороны командования Западного фронта, эту задачу физически выполнить не могли. Ситуация существенно изменилась, поэтому надо было срочно спасать окруженные под Вязьмой части 33-й армии.
Казалось бы решением именно этой неотложной задачи и должен был заняться Жуков, докладывая Сталину в первую очередь о тех мерах, которые он и его штаб принимают для вызволения загнанных по воле Комфронта в ловушку частей Ефремова.
Однако что-либо похожее в этих донесениях найти практически невозможно.
Если посмотреть — а сколько же соединений было брошено командованием группы армий «Центр» на уничтожение четырех истощенных до крайности дивизий Ефремова, то список их получится более, чем внушительный.
Вот перечень (по данным Генштаба Красной Армии и штаба 33-й армии) тех дивизий, которые в полном составе или частично (полками) принимали участие в боевых действиях (с учетом их замены) в феврале-апреле 1942 года при окружении и ликвидации Западной группировки 33-й армии: 17, 253, 225, 106, 23, 98, 260, 131 пд, 10, 20, 5 тд, 3-я мд, 4-й мп «СС» и др.
Первое, что бросается в глаза и вызывает естественное недоумение при чтении жуковских докладов Сталину, — это странные по содержанию донесения о действиях 33-й армии.
В большинстве случаев доклады начинаются почему-то с боевых действий Восточной группировки армии (93,110 и 222 СД), которые существенного значения (тем более на фоне стремительно ухудшающейся обстановки в Западной группировке) не имели.
В донесении от 5 марта 1942 года о 33-й армии указывается, что «Положение частей армии без существенных изменений. Напряженные бои идут в районе разъезда Угрюмово (Восточная группировка! — Авт.)...».
Вместе с тем, именно в эти дни (2-6 марта) части Западной группировки силами 160-й стрелковой дивизии вели упорнейшие бои за опорный пункт немцев ШЕЛОМЦЫ, находящийся в середине коридора, разъединяющего части Ефремова под Вязьмой и 43-ю армию на востоке. Это, конечно, был кульминационный момент всей операции -захватив ШЕЛОМЦЫ и соединившись с частями 43-й армии, дивизии Ефремова вышли бы из окружения.
К сказанному выше о боях у этого опорного пункта обороны противника можно добавить только следующее: согласно докладу начальника штаба 33-й армии (в Западной группировке) С.И.Киносяна «командующий 43-й армией по радио сообщил план наступления армии 2.3.42 г. на ШЕЛОМЦЫ с задачей: овладеть ШЕЛОМЦАМИ, чтобы соединиться с 33-й армией»⁸⁴.
Но так как Жуков этой операцией практически не занимался, и действия, в первую очередь, командарма-43 должным образом не контролировал, то ничего путного из этих несогласованных по времени атак не получилось, и прорвать коридор слабыми силами как Западной, так и Восточной сторонам не удалось.
Вот так бесславно для командования Западного фронта закончилась эта операция, в ходе которой группа Ефремова лишилась последней возможности вырваться из окружения.
А Жуков, как мы видим, об этих напряженных боях докладывает с олимпийским спокойствием: « Бой идет в районе разъезда Угрюмово (Восточная группировка! — В.М.) и «...43-я армия вела напряженные бои за овладение БЕРЕЗКИ (3 км восточнее ШЕЛОМЦЫ — Авт.)». Вот и все — тихо, спокойно и ни слова о прорыве...
12 марта, когда стало ясно, что операция по прорыву коридора проваливается, доклад опять начинается с Восточной группировки 33-й армии (?!), части которой «... в течение дня вели методический огонь на разрушение огневых точек...», Западная группировка армии «...удерживала занимаемые позиции...». О 43-й армии — «противник упорно удерживает узловой опорный пункт ШЕЛОМЦЫ...».
Но верхом жуковского цинизма следует признать указание Ефремову и Белову (в копии Сталину) от 23 марта 1942 года. Три дивизии — 113-я, 160-я и 338-я, голодные, с минимальным количеством только стрелковых боеприпасов, ведущие ожесточенные бои с наступающим со всех сторон противником, неожиданно получают от Командующего фронтом вот такую «оценку» своих действий:
«... В результате слабого сопротивления (побоялся бы Бога! — Авт.) трех дивизий Ефремова и оставления ими района ШЕЛОМЦЫ... и сдачи ряда пунктов... положение группы значительно осложнилось...».
И вот истинные виновники наконец-то найдены, товарищ СТАЛИН проинформирован! А мы-то думали...
Далее (п. 3) Ефремову даются совершенно оторванные от реальной обстановки указания, которые и воспроизводить-то неловко -«необходимо организовать оборонительные действия так, чтобы ни в коем случае не допустить сдачи занимаемой территории и не допустить сужения района действия группы...». Только этих «ценных» разъяснений Ефремову и не хватало.
В этом же п. 3 Жуков дает еще одно невыполнимое указание (подменяя действия командарма-33) 160-й стрелковой дивизии (у которой осталось скорее всего не более нескольких сотен бойцов) — «захватить АБРАМОВО и наступать в направлении ДОЛЖЕНКИ навстречу 43-й армии...». Выполняя приказ, 160-я стрелковая дивизия начала наступление, но из-за недостатка сил и средств вынуждена была его прекратить.
Уместно напомнить, что в ходе проведения операции на Вяземском направлении, по оценке Генштаба, практически все приказы Жукова из-за оторванности от реальных условий войска своевременно выполнить не смогли.
Определив, таким образом, на разобранных примерах степень «объективности» докладов Жукова, комментировать остальные его донесения СТАЛИНУ смысла не имеет.
Оценивая весь этот обширный и документированный материал, в заключение можно с достаточной степенью достоверности предположить, что проведенные Жуковым боевые действия зимой-весной 1942 года в районе Вязьмы были не столько операцией в классическом понимании, сколько ее имитацией.

читать дальше