оглавление

вернуться назад

II. Ошибочная политика Сталина в выборе союзника (заключение пакта Молотов — Риббентроп), что привело к войне с тяжелейшими потерями для Красной Армии и всей страны.
Начнем с конца — подписывая пакт, Сталин совершает грубейшую ошибку, выбирая почему-то вместо Англии (и Франции) совершенно непотребного союзника — гитлеровскую Германию, который менее чем через 2 года коварно нарушает договор, нападает на «верного друга» и, хотя проигрывает войну, наносит нашей стране огромный урон с неисчислимыми людскими потерями.
Не вдаваясь в общем-то известные подробности сложных взаимных переговоров в тридцатые годы Германии, Англии, СССР и других стран, необходимо отметить следующие наиболее важные факты. Долгие годы наш идеологический аппарат, пытаясь спасти авторитет Сталина, вдалбливал в голову своего народа мысль, что, де, пакт является «победой советской дипломатии». Утверждение ложно в своей основе, ибо если то, что в конце концов произошло после подписания считать «победой», то иначе как «пирровой» ее назвать нельзя.
Между тем, не заключи Гитлер договор с СССР, нападение на Польшу было бы маловероятным.
К сожалению, инициатива политического сговора двух стран исходила от Москвы, ибо вопрос о предварении экономических соглашений политическими впервые был поставлен именно Молотовым в мае 1939 г. в беседе с германским послом фон Шуленбургом.
Таким образом, договор заключался с Гитлером, идеологические (и моральные) позиции которого не давали никаких разумных оснований для подобного союза.
Вот только краткий перечень «основополагающих» высказываний Гитлера, которые уместно здесь привести:
• «Договоры могут заключаться только между партнерами, стоящими на одной мировоззренческой платформе... Политическое сотрудничество Германии с Россией неприятно задевает остальной мир» (из письма (декабрь 1932 г.) полковнику фон Рейхенау, будущему (19.6.40) генерал-фельдмаршалу). Четко просматривается политический расчет Гитлера после прихода к власти сделать акцент на антикоммунизм, надеясь тем самым обеспечить себе поддержку правящих кругов Запада. Затея эта, как известно, с треском провалилась.
• «Если Россия будет разбита, у Англии будет отнята последняя надежда, тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия». Заявление это было сделано 31 июля 1940 г. в Бергхофе. Там же он, продолжая нереальные мечтания, изрек: «Если надежда на Россию исчезнет (после ее разгрома — B.C.), то Америка также отпадет от Англии».
Ну и так далее. Этот перечень сугубо утопических прогнозов и оценок Гитлера столь велик, что все их не перечислить. Однако очевидно, что более ненадежного и опасного партнера по союзу можно было только выдумать. Но Хозяин выбор сделал именно такой.
Между тем в каждом из этих «тезисов» звучит конъюнктурный подтекст, который свидетельствует о том, что как только ситуация станет для Германии выгодной, Гитлер тут же, не задумываясь ни на минуту, этот договор разорвет на мелкие кусочки и пустит их по ветру. Нелишне напомнить, что так он в последующем и поступил.
Вот как это историческое действо происходило.
Во-первых, переговоры Сталин проводил одновременно как с Германией, так и с Англией и Францией (с последними пытались договориться «о совместном отражении германской агрессии»).
Во-вторых, переговоры с Западом служили эдаким прикрытием в глазах нашего общественного мнения в случае, если многоходовая «игра» с Германией не сложится.
В-третьих, консультации и переговоры с Англией и Францией шли достаточно трудно. Основным препятствием являлся отказ Польши пропустить советские войска через свою территорию. Однако к моменту его устранения текст Пакта был уже согласован с германской стороной. Таким образом завершилось документальное оформление одного из крупнейших промахов нашего Вождя. Последним «диссонирующим аккордом» в этой драме была записка, которую, по утверждению ряда очевидцев, Сталин передал ведущему переговоры Ворошилову: «Клим, пора кончать». И кончили (по поговорке) не только «себе, но и на нашу голову...».
Реакция мировой общественности (естественно, кроме Германии и ее союзников) на подписание пакта была крайне отрицательной, ибо, кроме всего прочего, бросалось в глаза отсутствие в пакте статьи, предусматривающей прекращение его действия в случае нападения одной из договаривающихся сторон на третью страну.
На многочисленных фотографиях тех дней в разных комбинациях мелькали три фигуры — Риббентроп, Молотов и Сталин с обязательной улыбкой на лице, совсем не похожей на таинственную улыбку знаменитой Джоконды. Широкая многозначительная улыбка Вождя четко отображала его внутреннее состояние (по оценке Хрущева) — «я их перехитрил!» Если бы...
А ведь как хорошо было бы вернуться и все изменить. Но грузин Сталин, видимо, не знал старинного русского романса, судьбоносные слова которого подсказывали верное решение: «Еще не поздно, оглянись...». Не оглянулся и не вернулся...
Теперь известен исторический факт: в это же время Гитлер (по свидетельству военного атташе Германии в СССР Кестринга), стуча кулаками по стене рейхсканцелярии, верный своей манере, голосил, что: «Теперь весь мир в моем кармане! Теперь Европа принадлежит мне!». Дальнейшие события показали, что как для Сталина, так и для Гитлера подписанному пакту сыграть роль эдакого сказочного «хрустального башмачка» не довелось, ибо доля свинца, обязательная для любого изделия из хрусталя, в данном случае оказалась многократно превышенной («передозировка лекарств — тот же яд»).
Следующий шаг идеологического аппарата СССР состоял в том, чтобы называя «черное белым» (переквалифицируя агрессивную Германию в миролюбивую державу), вдолбить общественности нашей страны (превращая по привычке нас, видимо, в тех же солдатских «митюх», о которых говорил Сталин), что содеянное гениально. Сделано это было быстро — набившие руку госдезинформаторы построили следующую «логическую» цепочку доставшихся нам, якобы, преимуществ: выигрыш времени для более интенсивной подготовки к отражению агрессора; улучшение стартовых позиций (границ) к началу возможной войны; превращение стран Запада в союзников СССР в войне и др.
Все эти надуманные «плюсы», к сожалению, таковыми не оказались, так как на основе опубликованных теперь историко-архивных документов можно утверждать, что в 1938 — 39 гг. Германия к войне с СССР была не готова и вести ее (тогда) не собиралась. Используя любезно предоставленное время и огромные производственные возможности оккупированных ею стран Западной Европы, Гитлер более резко, чем СССР, ускорил темпы перевооружения армии (частично с нашей помощью), обрел боевой опыт, одержав ряд быстрых побед на Западе и укрепил боевой дух вермахта.
Не лучшим образом получилось у нас и с новой границей, т. к. покинув старые укрепления (частично недостроенные), на новом рубеже практически ничего не создали.
Что касается подлинных союзников, то эти демократические страны Запада из-за недомыслия Сталина сражаться в одном ряду с нами стали в ослабленном виде — без Франции, Польши, Финляндии и др. Выступая на страницах «Вечерней Москвы» по случаю своеобразного юбилея -60-летия Пакта, Г. Попов в статье «Выиграл ли Сталин от пакта Молотова — Риббентропа?», подробно разобрав ошибочные решения Вождя, сделал вывод: «...Сталин устал (?! — B.C.) и попросту смешал фигуры — как поступил небезызвестный Остап Бендер на знаменитом турнире в Васюках... Пакт дезорганизовал и деморализовал коммунистическое движение. Практически перестала существовать как реальная сила одна из самых мощных компартий Европы — германская, собиравшая миллионы голосов избирателей... Сталин, заключая пакт, не выиграл, а проиграл. Пакт неизмеримо усугубил для СССР проблемы войны... Итогами Второй мировой войны (Сталин — B.C.) прикрыл свою очевидную ошибку в части заключения пакта. Так родилась концепция о гениальном шаге... Один из самых великих мифов советской истории». Все верно, но одно положение следует уточнить. Не «устал» Сталин, а допустил, к сожалению, очередную ошибку, которая логично встраивается в достаточно длинную цепочку явно неверных и преступных промахов при решении вопросов, имеющих государственное значение. Таким образом сформировался целостный ряд ошибок, убедительный как бетонный забор. Так что дело здесь не в «усталости» вождя. Сталин был коварен, хитер, мстителен и безусловно умен. Но вся беда-то в том и состояла, что качественные показатели его умственной деятельности не соответствовали требуемым параметрам и масштабам «государственного ума» (как принято говорить — «не адекватны»), которые подразумевают принятие прежде всего правильных решений, способствующих расцвету вверенного государства и направленных на удовлетворение нужд его народа.
Став на путь единоличного решения всех государственных вопросов (малых и больших) Сталин создал ситуацию, когда через эдакий «сталинский жиклер» с маленьким отверстием если и можно было что-то протащить, то только уловив настроение Вождя. Он даже сам дал название этому явлению — «центростоп», однако для его исправления ни желания, ни ума у него не хватило. Так что основной причиной всех его ошибок является отнюдь не усталость, а банальное недомыслие. Иначе уж очень долго он пребывал в состоянии «усталости», если додумался: «послать к черту НЭП»; развалить сложившуюся систему сельского хозяйства страны; депортировать многие народы СССР; уничтожить миллионы своих сограждан (доведя их количество до значений, близких к демографическим потерям страны в войне); разгромить наиболее опытную и грамотную часть комсостава РККА; организовать многомиллионный ГУЛАГ; проморгать нападение фашистской Германии и т. п.
И в какой микроскоп ни смотри, «усталости» не увидишь — просматривается во всех этих случаях сплошная череда и нагромождение очевидных ошибок (и преступлений) из-за отсутствия мышления, необходимого для правильного решения столь масштабных государственных задач.
Поэтому уж совсем странно читать в наши дни (!) в уважаемом независимом газетном издании, к сожалению, часто повторяющиеся утверждения одного военного историка, увенчанного полным научным иконостасом («академик Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор, полковник в отставке») о том, что «Сталин был выдающийся (?! — B.C.) государственный деятель, но и диктатор». Что же еще надо добавить этому историку к указанным высоким научным званиям (остается только повысить в звании — «генерал в отставке»?), чтобы он понял — во всем мире «выдающимся государственным деятелем» считают не того, кто правит, например, огромной страной, а того, кто для блага этой страны сделал действительно что-то выдающееся. И коль скоро тема настоящей статьи посвящена людским потерям, то заслуги Сталина по этому показателю можно считать выдающимися только при условии, если слово это будет взято в кавычки. Наш историк этих кавычек не ставит... Тогда же он поведал нам, непутевым, еще об одной истории, сообщив, что Жуков, де, сохранил ошибочную схему развертывания войск (1941 г.) только потому, что «...противоречить вождю было бесполезно». Очень любопытно. Вопрос один — что же это за «выдающийся государственный деятель», когда по сверхважной государственной проблеме (от правильного решения которой зависела жизнь десятков миллионов наших воинов и мирных граждан) из-за его упрямства и недомыслия этот вопрос было «бесполезно» докладывать? Ответ тоже один: просто он таковым, «выдающимся госдеятелем», не являлся.
Попытка же встроить в один ряд словосочетание «выдающийся... но и диктатор» (подразумевая эдакое разумное «сосуществование») рассчитана на каких-то уж очень наивных читателей (уж не вспомнил ли он о «митюхах»), которые, видимо, не должны помнить, что абсолютное большинство любителей «неограниченной власти» (диктаторы) четко вписывались в юридическое понятие «преступник» и кончали свои карьеры или трагически после восстания «осчастливленного» им народа, или, в лучшем случае, после суда в тюрьме или ссылке. А вообще-то эти потуги напоминают действия неквалифицированного механика, пытающегося на болт с метрической резьбой навернуть дюймовую гайку.
Но вернемся к пакту и нападению Германии на Польшу. Гитлер, как уже отмечалось, не относился серьезно к своим обязательствам перед другими странами — союзниками. Этот подход он распространил и на возможную реакцию Англии в случае его агрессии против Польши. Он был убежден, что военные действия не выйдут за рамки местного конфликта, а Англия не отважится выполнить свои гарантийные обязательства по защите поляков, которые 30 марта 1939 г. подписал Чемберлен («...польский министр иностранных дел полковник Юзеф Бек моментально их принял, «не успев даже выкурить папиросу», как он потом говорил»)²²¹.
Но фюрер ошибался. 1 сентября 1939 г. на рассвете (4 ч. 45 мин.) по его приказу немецкие войска перешли Польскую границу и уже через час Варшава подверглась бомбардировке.
Англичане же, верные своим обязательствам, действовали совсем не так, как предполагал Гитлер.
Уже 2 сентября большинство палаты общин признали обязательными гарантии Англии, данные Польше. Сложилась ситуация — если не объявлять войну, правительство падет на следующий день (Чемберлену ничего не оставалось, как тихо сказать: «Да, джентльмены, это война»). В связи с этим 3 сентября «в 11 часов дня по британскому летнему времени», после предъявления ультиматума, на который не получила ответа, Англия объявила Германии войну. Гитлер же, не принимавший всерьез гарантии Великобритании и имевший к тому времени «в кармане» пакт с СССР, был уверен, что этот военный эпизод, вроде «шалости гения», сойдет ему с рук (как и было до сих пор с Австрией и другими «аншлюсами») и к войне, конечно, не приведет.
О его реакции (а она крайне интересна!) в нашей печати я никаких комментариев не находил (возможно плохо искал). Обнаружил ее только в воспоминаниях одного из известнейших военачальников III рейха генерала танковых войск Фридрих Вильгельма фон Меллентина (о его оценках боевых действий, непосредственно связанных с потерями личного состава, поговорим позже). Цитирую: «...Вот как описывает доктор Пауль Шмидт реакцию Гитлера на объявление Великобританией войны: «В первую минуту Гитлер был ошеломлен и совершенно растерялся. Затем он обратился к Риббентропу с вопросом: Что же теперь делать?»²²²
Завершая этот раздел о роли пакта в вопросе возникновения существенных причин понесенных нами в войне безвозвратных потерь, можно утверждать, что этот документ явился как бы увертюрой («первой ласточкой») как предвоенного, так и военного периода Великой Отечественной войны.
Подписание Сталиным этого пакта явилось грубейшей ошибкой, ибо развязало руки Гитлеру в попытках еще надавить на Англию и позволило проводить более агрессивно-захватническую политику. При образовании же союза СССР — Англия, Франция, США события развивались бы совсем по другому сценарию, и нам не пришлось бы заниматься вопросом о грандиозных потерях СССР.

III.Неверная оценка Сталиным поступавшей информации от разведорганов и других источников о сроках нападения Германии на Советский Союз.
В довоенный период на руководителя нашего государства Сталина обрушилась буквально лавина достоверной информации не только о подготовке Германии к нападению на СССР, но и с указанием точной даты этой агрессии.
И можно только удивляться, что Сталин в столь ответственный момент, являясь, как и до сих пор пытаются нас убедить некоторые историки, «выдающимся государственным деятелем», совершенно в этой ситуации не разобрался и ничего не понял.
Теперь уже ясно, что зациклившись на ожидании, якобы, «провокаций» со стороны фашистской военщины (но не Гитлера) и Англии, которую он в предвоенные годы почему-то считал главным врагом Советского государства, наш Вождь к тому же обрушил свой «карающий меч» и на отечественный разведывательный аппарат, нанеся невосполнимый урон с таким трудом созданной резидентуре. Погром был проведен под лозунгом борьбы с «врагами народа» и «паникерами». С подачи Сталина действия его верного исполнителя — НКВД внесли в работу разведорганов сумятицу и, самое главное, страх учитывать (и докладывать) информацию тех верных работников, которых этот орган безосновательно включил в списки «иностранных шпионов».
Но это все «страдания о былом», об упущенных возможностях, о грубейших и преступных ошибках Вождя. Поэтому давайте посмотрим, что же представляли из себя те «информационные потоки», сигнализирующие о надвигающейся беде, каково было их бесценное значение и как же надо было их «осмыслить», чтобы вместо принятия разумных своевременных мер, сделать все наоборот, поставив тем самым страну на порог катастрофы. Начать следует с огромной и достоверной работы Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба.
Анализируя и перепроверяя всю поступающую информацию, ГРУ задолго до начала войны пришло к выводу, что Германия готовится к войне с СССР, уповая на успех первого, неожиданного удара. Здесь надо отметить скандальную историю, происшедшую в недрах разведупра. Сложилась ситуация, когда начальник ГРУ генерал Голиков, пытаясь угодить желаниям Сталина, необоснованно уменьшал в официальных сводках количество дивизий, обнаруженных разведкой в районе наших границ. Обстановка складывалась явно ненормальная, поэтому начальник информационного отдела (составляющий эти сводки) подполковник В. Новобранец отважился на поступок, который, учитывая сложившуюся в те дни ситуацию, можно назвать отважным.
Считая, что всякое промедление — преступление, Новобранец, не доложив, как положено, сигнальный экземпляр начальнику разведупра, весь тираж сводки разослал в войска и управления согласно утвержденному расчету рассылки. Когда все адресаты этот документ получили, сигнальный экземпляр Новобранец доложил Голикову. Разразился грандиозный скандал. Учитывая возникшие «разногласия», автор сводки попросил генерала устроить ему личный доклад начальнику Генштаба. Голикову ничего не оставалось, как эту просьбу удовлетворить.
Так родилась знаменитая «разведывательная сводка № 8 за декабрь 1940 года», основной вывод которой звучал так: «За последнее время отмечаются массовые переброски немецких войск к нашим границам. Эти переброски тщательно скрываются. По состоянию на декабрь 1940 года на наших границах сосредоточено около 110 дивизий, из них 11 танковых»²²³.
Отвечая Начальнику Генштаба на вопрос — когда можно ожидать перехода немцев в наступление, В. Новобранец правильно определил эти сроки — «... в конце мая — начале июня...». Мерецков, согласившись с этой оценкой, доложил ее Политбюро. Не долго думая его (как «паникерa») сняли с должности.
Среди многочисленных зарубежных информаторов ГРУ самой яркой и значимой фигурой был один из лучших разведчиков XX века Рихард Зорге («Рамзай»). Но и его пытались отозвать и уничтожить, однако ГРУ не хотело просто так, «для галочки» НКВД, терять разведчика, которому не было цены. Проверив все донесения «Рамзая» методом сравнения с другими источниками, ГРУ доказало их достоверность, и Зорге оставили в покое.
Вот только краткий перечень его бесценных донесений:²²⁴
11 апреля 1941 г., Япония — «Представитель Генерального штаба в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Зап. Европе начнется война против Советского Союза».
10 мая 1941 г. — «...война между Германией и СССР может начаться в конце мая...».
15 мая 1941 г. — «Нападение Германии ожидается с 20 по 22 июня».
30 мая 1941 г. — «Немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня».
15 июня 1941 г. — «нападение ожидается ровно 22 июня по широкому фронту».
Точность информации поразительна! Именно поэтому ее высокая степень достоверности вошла в мировую летопись наивысших достижений разведчиков нашего столетия.
Огромное значение имели его донесения и по замыслам Японии. Вот три последних:
14 сентября 1941 г. — «Японское правительство решило не выступать против СССР... Боевые действия могут начаться предстоящей весной, если СССР потерпит поражение».
4 октября 1941 г. — «Войны против СССР в этом году не будет».
Октябрь 1941 г. — «Задание в Японии выполнено. Войны не будет. Отзовите нас в Москву, или пошлите в Германию. Рамзай».
Заканчивая рассказ о Зорге следует отметить, что некоторые ортодоксальные поклонники сталинских времен пытаются и сегодня бросить тень на его (Зорге) героическое служение Родине, утверждая, что он, дескать, был «двойным шпионом» — служил и германской разведке. Да, служил, но в том-то и был залог успешного внедрения в окружение немецкого посла в Японии Отта. «Берлин не знал (! — В.С), что агент абвера в Японии Рихард Зорге работал на Москву. В Москве же были осведомлены о «двойной роли» разведчика, поскольку задача внедрения в германский абвер ставилась перед ним еще начальником РУ Яном Берзиным с 1933 г. На этом строилась крупная оперативная комбинация»²²⁵.
Подводя итоги успешных действий отечественной разведсистемы, следует сказать, что Сталин, думая что он «хитрее всех хитрых», рассматривал ведомственные донесения раздельно. Так он изучал сводки ГРУ, донесения НКВД и МИДа, выбирая из них только ту информацию, которая более соответствовала его субъективным взглядам на происходящие события.
Однако без единого информационно-аналитического центра невозможно было из всех этих разрозненных сообщений создать обобщенную картину происходящего и объективно оценить сложившуюся ситуацию, сделав акцент на наиболее значимых и достоверных донесениях.
Ну а какая информация поступала по дипломатическим каналам от будущих союзников? Ее тоже было «сверхом», но и она, как и своя родная отечественная, Сталиным практически игнорировалась.
Начнем с США.
Коммерческий атташе посла США в Берлине Сэм Вудс уже в августе 1940 г. получил достоверные данные о том, что Гитлер под прикрытием налетов на Англию готовится к внезапному нападению на СССР. Он же в январе 1941 г. получает даже копию директивы № 21 и детали 3-х главных направлений ударов. После проверки этой информации президент Рузвельт принимает решение поставить в известность советского посла в США К. Уманского. 1-го марта 1941 г. зам. госсекретаря Саммер Уэллес знакомит нашего посла с указанными материалами, который, «выслушав сообщение... побледнел».
20 марта зам. госсекретаря «подтвердил советскому послу сообщения от 1 марта и дополнил ряд новых сведений»²²⁶.
Так действовали американцы.
А что предпринимала Англия?
С американскими выводами Черчилль солидаризовался только в марте 1941 г., когда читая очередную разведсводку, обнаружил, что три из пяти немецких танковых дивизий, следовавших в направлении Югославии и Греции, были остановлены и повернуты в сторону Кракова. С учетом поступившего 31 марта из Белграда доклада о том, что Гитлер в беседе с принц-регентом Павлом сообщил ему о сроках нападения на Советский Союз — 30 июня (такую же информацию получили и американцы), Черчилль сразу понял, что немцы действительно готовятся к нападению на СССР. Английскому послу в Москве С. Криппсу направляется срочное послание для личной передачи Сталину.
«Премьер-министр — Стаффорду Криппсу.
3 апреля 1941 г.
Передайте от меня Сталину следующее письмо при условии, что оно может быть вручено лично вами.
Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свои сети, то есть после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как только они узнали о сербской революции, это предложение было отменено (после подавления восстания дивизии проследовали в Польшу, но срок нападения на СССР Гитлер перенес на 22.6.41 — B.C.). Ваше превосходительство легко поймет значение этих фактов»²²⁷.
Однако с «легкостью» у нас получилась «напряженка» — вручить послание «лично Сталину» сразу не удалось и только 22 апреля (!) Криппс доложил Черчиллю: «Сегодня Вышинский письменно уведомил меня, что послание вручено Сталину»²²⁸. Но продолжим. 10 июня посол в Лондоне И. Майский был приглашен к заместителю министра иностранных дел Кадогану, который сделал ему «чрезвычайно важное сообщение» о передислокации немецких войск к советской границе.
13 июня уже министр А. Идеи сообщил Майскому, что Англия готова оказать помощь боевыми действиями против Германии и военно-экономическими поставками.
И хотя Англии в какой-то степени было выгодно подключение Советского Союза к войне с Германией (отвлечение значительных сил с Западного фронта), однако Черчилль сразу заявил о безоговорочной поддержке России в борьбе с Германией.
Стало ясно, что планы Гитлера напугать Англию вторжением в СССР и добиться с ней «перемирия» рухнули, ибо англичане сделали выбор, отвечающий их национальным интересам.
Вот как Черчилль оценивал ситуацию и каковы были его решения: «...История вряд-ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они... лениво выжидали надвигавшегося страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет... Но если брать за критерий стратегию, политику, прозорливость и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент второй мировой войны совершенно недальновидными».
К этому сделано удачное примечание: «Сталин и его окружение пропустили момент, когда надо было принимать интенсивные меры к отражению готовящейся агрессии и обеспечить себя союзниками. На письмо Черчилля от 25 июня 1940 г. с предложением улучшить англо-советские отношения Сталин не ответил. Уверенный в правильности своей оценки обстановки, он отвергал предупреждения разведки как провокационные. Эти роковые ошибки Сталина обусловили трагедию 1941 года».
(Черчилль): «...Советское правительство... рассматривало каждое наше предложение просто как попытку потерпевших поражение увлечь за собой к гибели и других... какова будет наша политика? У нас лишь одна — единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима... Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки... Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем...»²²⁹.
Вне всякого сомнения наличие у Черчилля именно «государственного ума» никто пока еще не оспаривал.
Наш же «выдающийся государственный деятель», пропустив как бы мимо ушей всю бесценную информацию, о которой говорилось выше, попадается, к сожалению, говоря языком морских рыбаков, «на голый крюк» — немецкая разведка удачно подбрасывает последнюю, но очень удачную (для нее) дезинформацию. Суть ее такова. Чтобы скрыть переброску своих последних дивизий (в основном танковых и механизированных) на Восток, в газете «Фелькишер Беобахтер» 13 июня появляется статья Геббельса «Крит — как пример» (о десанте!), в которой прямо намекается на скорое вторжение в Англию. Далее немцы, как говорят «валяют Ваньку», разыгрывая конфискацию военной цензурой в ночь с 12 на 13 июня 1941 г. якобы всего тиража газеты с таким расчетом, чтобы небольшая часть его гарантированно успела распространиться и достичь иностранных посольств (в том числе обязательно советского!). Затея удалась и 14 июня на свет появляется знаменитое заявление ТАСС. Для большей убедительности в намерениях вторжения в Англию, немцы применяют хорошо продуманный логико-психологический тест как для Черчилля, так (главным образом!) и для Сталина — они не публикуют в Германии ТАССовское заявление от 14.6.41. И хотя на эту уловку попадаются оба, последствия для России оказались несопоставимы своей трагичностью, так как Сталин никаких мер по повышению готовности войск к отражению агрессии не принимает!
Гитлер же в тот же день (14-го) созывает последнее большое военное совещание, на котором заявляет, что с разгромом России Англия будет вынуждена прекратить войну. Там же он подтвердил, что вторжение в пределы Советского Союза состоится 22 июня по условному сигналу «Дортмунд».
Итак, все события предвоенного периода Сталиным оцениваются неверно, точнее — он просто запутался в создавшихся осложнениях и, не найдя правильного решения, проиграл. Теперь, когда исторический пасьянс тех дней разложен, с достаточной степенью достоверности можно утверждать, что Сталин свои возможности оценивал неправильно, считая себя более умным, чем таковым являлся. В силу этого свалившееся огромное количество разноплановой информации, требующей немедленного решения на государственном уровне чрезвычайных задач и принятия «архисвоевременных» и неотложных мер по спасению страны, он физически переварить не смог, так как именно высот «государственного ума» не достиг. В данном случае это напоминает историю с так любимым Вождем Иваном Грозным, начитанность и эрудиция которого, по оценкам историков, «превосходили возможности собственного ума».
Что касается пагубного и деморализующего влияния на армию заявления ТАСС, то об этом говорено-переговорено. Ограничусь оценкой И.Х. Баграмяна; «...организационная пассивность, на которую Сталин и руководство Наркомата обороны обрекали войска приграничных округов, усугублялась подчас неумной пропагандой, дезориентировавшей воинов, притуплявшей их бдительность. Этому способствовало и опубликование 14 июня специального сообщения ТАСС...»²³⁰.
Таким образом, неверные решения Сталина в ходе всего предвоенного периода создали предпосылки для последующих событий, которые привели к неисчислимым людским потерям страны в Великой Отечественной войне.
Именно поэтому в настоящей статье делается попытка определить главные причины возникновения таких потерь и возможные варианты их подсчета.
Дальше еще хуже — предстоит вспомнить и попытаться оценить то трагическое наследство, которое оставили своему народу Сталин, Жуков (как Начгенштаба) и другие ответственные государственные деятели, провалив не только подготовку к отражению германской агрессии, но и организованное сопротивление частей Красной Армии вторгшимся войскам вермахта летом 41-го.

читать дальше