оглавление
вернуться назад
ОБОРОНА МОСКВЫ. НАРОФОМИНСКИЙ ПРОРЫВ 1-5 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА (ЧТО БЫЛО И ЧЕГО НЕ БЫЛО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ)16
«... Противник прорвал фронт... в районе Наро-Фоминска, ринулся к Москве...»
Г. К. Жуков
Со времени окончания Великой Отечественной войны прошло более пятидесяти лет. Однако с горечью следует признать, что в истории ее сражений, удачных и неудачных, скоротечных и затяжных, трагичных и радостных осталось еще много белых пятен — неточных толкований, очевидных искажений и сомнительных трактовок.
Нередко за основу историографии событий берутся мемуарные воспоминания, все без исключения прошедшие тщательную редакцию Воениздата и Главпура, и, конечно же, военную цензуру с подгонкой текстов под идеологизированный текущий момент, имеющие очевидно описательный и оправдательный характер. В прижизненных изданиях этих мемуаристов, как правило, трудно найти объективный разбор хода боев, анализ недостатков в действиях командования фронтов, армий и соединений, а также данные о реальных потерях. Скрывалось это потому (и скрывается, к сожалению, до сих пор), что именно потери являются одним из основных показателей, характеризующих степень полководческого мастерства военачальников всех рангов.
С нечто подобным я столкнулся при изучении учебных академических разработок и журнальных публикаций о ликвидации войсками 33-й армии (командующий — генерал-лейтенант М. Г. Ефремов) Нарофоминского прорыва немцев к Москве в декабре 1941 года17.
Первые достоверные сведения о деталях боев 1-5 декабря 1941 года я получил от отца — генерал-майора танковых войск Михаила Павловича Сафира, который в 1941 году был начальником автобронетанковых войск 33-й армии, а в последующем — командующим бронетанковыми войсками этой армии. Именно он возглавил боевые действия специально созданной для разгрома прорвавшихся немцев танковой группы с приданной 18-й стрелковой бригадой.
Летом 1947 года М. П. Сафир, в то время начальник Управления боевой подготовки танковых войск, пригласил меня, слушателя Военной академии бронетанковых войск, на полигон в Кубинку «пострелять» из танковой пушки с впервые установленным отечественным стабилизатором. После стрельбы мы проехали по маршруту Акулово — Головеньки — Наро-Фоминск — Рассудово — пл. Алабино — Юшково, и отец по ходу подробно рассказал о боях 1-5 декабря 1941 года, проходивших в этом районе.
Изучение архивных документов штабов 33-й армии и Западного фронта подтвердило полное соответствие рассказа М. П. Сафира данным официальных документов этих штабов.
До сих пор принято считать, что о Нарофоминском прорыве уже все сказано, в частности, в шестидесятые годы бывшим командиром 18-й СБР А. И. Сурченко в указанной выше статье. Военный историк полковник П. Д. Алексеев обратил мое внимание на «Доклад начальнику оперативного отдела Западного фронта от начальника автобронетанкового управления фронта», раздел «Действия танков на фронте 33-й армии», который он успел только бегло просмотреть в Центральном архиве МО.
При более тщательном изучении этого доклада стало ясно, что А. И. Сурченко спустя 20 лет после декабрьских (1941 г.) боев описал их неточно. Так, исходное положение танковой группы, наносящей главный удар по Юшковской группировке, обозначил там, где ее никогда не было, действия наших частей 3 и 4 декабря показал неверно и не соответствующими приказу командующего 33-й армией на бой (№ 1/оп) и т. п. В подтверждение своей версии боя А. Сурченко не привел ни одного официального документа.
Существует интересная разработка об этом прорыве, написанная на основе обширного архивного материала — «Оборона 5-й и 33-й армиями Западного фронта в битве под Москвой» (Изд. Военной академии им. М. В. Фрунзе, 1973 г.). Но ее автора (Б.И. Невзоров) не насторожило отсутствие в статье А. И. Сурченко необходимых подтверждающих архивных документов и он, доверившись авторитету редколлегии «Военно-исторического журнала», изложил боевые действия 33-й армии со 2 по 4 декабря в трактовке А. И. Сурченко, повторив, к сожалению, все его ошибки.
Поэтому, будучи уверенным, что такого боя 2-4 декабря 1941 года, каким изобразили его А. И. Сурченко и автор академической разработки, в действительности не было, предлагаю на суд читателей строго соответствующее историко-архивным документам уточненное изложение хода боевых действий частей 33-й армии при ликвидации Нарофоминского прорыва.
В начале декабря 1941 г. командованию 33-й армии предстояло выдержать серьезный экзамен. При недостатке сил и средств армия занимала оборону в условиях непосредственного соприкосновения с противником в полосе 32 км по реке Нара. Севернее оборонялась 5-я армия генерал-лейтенанта артиллерии Л. А. Говорова (50 км) и южнее — 43-я армия генерал-майора К. Д. Голубева (32 км). Перед 20-м армейским корпусом противника командованием 4-й полевой армии была поставлена задача — ударами из районов Звенигорода и Наро-Фоминска в направлении Кубинка и Голицыно расчленить и уничтожить войска 5-й и 33-й армий, и в дальнейшем, действуя вдоль Киевского и Минского шоссе, прорваться к Москве.
 Утром 1 декабря после мощной артиллерийской и авиационной подготовки немцы начали наступление. В районе Звенигорода их 78-я и 252-я пехотные дивизии в полосе нашей 5-й армии продвинулись в двух местах только на 1,5-4 км и вынуждены были перейти к обороне. Северо-западнее Наро-Фоминска 292-я и 258-я пехотные дивизии немцев, используя более чем пятикратное превосходство в силах, прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й армии в районе Таширово, дер. Новая и, введя в прорыв до 70 танков с мотопехотой, к 14.00 вышли на шоссе Наро-Фоминск — Кубинка. Части 292-й пехотной дивизии после взятия Акулово были остановлены в 6 км от Минской автострады. К исходу дня 478-й пехотный полк 258-й пехотной дивизии с танковым батальоном (30 танков), повернув от дер. Головеньки на восток по проселочной дороге, достиг центральной высоты Алабинского полигона — 210,8 («Прожекторная»), где и закрепился. Попытки утром 2-го декабря прорваться на Киевское шоссе через Рассудовский противотанковый район 33-й армии успеха не имели. В тот же день в район высоты подошла 5-я танковая бригада подполковника М.Г. Сахно, который получил следующее приказание командарма:
«Командиру 5 ТБР
Командиру 140 и 136 ТБ
Копия: Командиру танковой группы полковнику тов. Сафир. (...)
2. Бригаду немедленно сосредоточить [в] Рассудово и войти в подчинение командира танковой группы полковника Сафир.
3. Командиру 5 ТБР с 7.30 (3.12.1941 г. — B.C.) нанести удар по высоте 210,8 с задачей уничтожить противника в этом районе, в дальнейшем совместно с частями, наступающими с востока, продолжить выполнение поставленной задачи по разгрому прорвавшегося противника.
Командующий 33 А генерал-лейтенант М. Ефремов
Зам[еститель] нач[альника] штаба 33 А полковник С. Киносян
2.12.41»
(ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 76)
Здесь следует обратить внимание на «п. 2», так как 5-я ТБР, будучи составной частью танковой группы (ее левый фланг), самостоятельной «Группой подполковника Сахно» (как это указывалось в разработке Военной академии им. Фрунзе) не являлась.
К 12.30 2 декабря основные силы противника — 478-й пехотный полк с 15 танками — прошли Юшково и заняли Петровское и Бурцеве До окраин Москвы осталось менее 30 км...
Рассматривая обстоятельства этого прорыва и действия 33-й армии по его ликвидации, необходимо отметить следующее:
1. Прорыв к Москве до д. Бурцево на глубину 25 км в декабре был одним из самых опасных, являясь практически последней попыткой генерал-фельдмаршала фон Бока путем фронтального удара взломать оборону Москвы, так как для фланговых атак группа «Центр» сил уже не имела. Начальник генштаба сухопутных войск вермахта Гальдер в своем дневнике отмечал:
«... 1 декабря 1941 г. 163-й день войны... Разговор с фельдмаршалом фон Боком... Наступление теперь можно вести только фронтально...» (Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. С. 88, Воениздат. 1971)
2. Нигде более на центральном участке Западного фронта немецкие части (в данном случае полк с танковым батальоном) так близко к столице не подходили, имея реальную возможность прорваться на Минское шоссе (до Голицыно — 6 км) или на Киевское (до Софьино — 2,5). Поэтому именно 2 декабря редакциям берлинских газет было приказано оставить пустые места в очередных номерах для экстренного сообщения о взятии Москвы.
3. Решительные действия командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова и командующего 33-й армией генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова по ликвидации Нарофоминского прорыва могут служить поучительным примером оперативного принятия правильных решений по использованию как фронтовых, так и армейских резервов:
«Командарму-33 Ефремову.
Приказываю группой... в составе 18 СБР, двух лыжных батальонов, одного танкового батальона и дополнительно 15 танков, одного полка ПТО, усилив ее артиллерией PC, нанести удар по противнику в направлении Юшково. Иметь дальнейшей задачей стремительно наступать в направлении Головеньки и восстановить положение. Удар нанести с утра 3.12.
Руководство группой возложено лично на Вас. Жуков»
(ЦАМО Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 65).
4. Командующий войсками 33-й армии, осуществляя общее командование всеми частями, действующими в районе прорыва, непосредственное руководство боем 2 декабря возложил на начальника Автобронетанковых войск армии — командира сформированной танковой группы полковника М. П. Сафира, поставив ему задачу «полностью восстановить первоначальное положение».
Позже М. П. Сафир вспоминал:
«Руководство действиями в этой операции командующий армией генерал-лейтенант Ефремов поручил мне. В операции принимало участие около 120 танков, стрелковая бригада, полк НКВД и два лыжных батальона. Действия войск развивались удачно, и в течение двух дней положение было восстановлено. За это дело по телеграфу командующий Западным фронтом генерал армии Жуков наградил меня орденом Красного Знамени».
(ЦАМО, личное дело М.П. Сафира № 0795761)
М.Г.Ефремов руководить таким боем лично практически не мог, да и не его это было дело, учитывая значительную глубину боевых действий (25 км) и их динамичность в условиях отсутствия надежной радио— и телефонной связи. Кстати, все боевые донесения представлялись только письменно, и даже о трехкратной бомбежке нашей авиацией колонны танковой группы ее командир полковник М. П. Сафир, не имея других средств связи, смог сообщить командарму только после завершения операции (см. боевое донесение № 4 из Головеньки). М. П. Сафир рассказывал, что связным на мотоцикле был московский ополченец, профессор. К сожалению, автор статьи запамятовал его фамилию.
5. Все оперативные мероприятия по уничтожению прорвавшегося противника разрабатывались оперативной группой 33-й армии (ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 45), которую возглавлял генерал-лейтенант М.Г. Ефремов (его командный пункт находился в районе платформы Алабино). Кроме командарма, в оперативную группу входили начальник автобронетанковых войск армии полковник М. П. Сафир и заместитель начальника штаба армии полковник С. И. Киносян, который осуществлял всю оперативно-штабную работу.
Следует отметить, что в тех крайне напряженных условиях дефицита времени и бессонной работы штабные документы армии, естественно, имели некоторые неточности. Так, количество участвовавших в бою танков приводилось по состоянию на 2.12.1941 г. Однако в течение почти 2-х суток растерянная из-за неисправностей по дороге Москва — Апрелевка бронетехника 136-го и 140-го ОТБ усилиями ремонтной службы оперативно восстанавливалась и по готовности прибывала в свои батальоны. В докладе Западного фронта приведена следующая справка о наличии в те дни танков: «... (5 ТБР, 136 и 140 отб) — 68, 20 ТБР — 31, всего — 99» (ЦАМО. Ф. 208. On. 2511. Д. 1475. П. 246).
М. П. Сафир называет «около 120», имея в виду все танки, непосредственно участвовавшие в Юшковском бою, а также выполнявшие задачи прикрытия флангов и танкоопасных направлений на других участках армейской обороны при ликвидации Нарофоминского прорыва 1-5.12.1941 г.
И последнее. Прорвавшихся к столице немцев в районе Юшково разгромили войска 33-й армии. Однако, учитывая напряженные отношения Г. К. Жукова и М. Г. Ефремова, сложившиеся впоследствии из-за крайне неудачного проведения командованием фронта Ржевско-Вяземской операции (на Юхнов-Вяземском участке), приведшего в конечном счете к гибели в апреле 1942 г. командарма-33 и основных частей его армии, а также упорное нежелание Главнокомандующего западным направлением признать свою вину за ее трагический исход, вся героическая борьба 33-й армии по спасению Москвы в послевоенные годы освещалась совершенно неадекватно ее значимости, вскользь, бегло.
 Как же в действительности развивались события в районе Юшково — Петровское в первой декаде декабря 1941 года? Процитируем документ:
«Доклад начальнику Оперативного отдела штаба Западного Фронта от начальника Автобронетанкового управления Западного фронта 31 января 1942 года, №061.
Раздел — «Действие танков на фронте 33-й армии».
1. Бой танков под Юшково 2-3 декабря 1941 г.
К 12 часам 30 минутам 2 декабря 1941 г. головные части противника прошли Юшково и занимали Петровское и Бурцево. Пытавшиеся задержать противника части 76-го [стрелкового] полка НКВД были потеснены к железной дороге у Петровское. К этому времени первым подошел к Алабино 136-й отдельный танковый батальон в составе 22-х танков, остальные были оставлены вследствие технических неисправностей в различных местах по дороге от Москвы до Алабино. 10 танков из состава этого батальона было выделено для действия на левом фланге армии со 113 и 110-й СД. Оставшиеся танки были направлены в Петровское.
В 13 часов танковый батальон, выйдя на юго-восточную окраину Петровское, был встречен артиллерийским, минометным и танковым огнем из Петровское и, имея два танка подбитыми, отошел во двор южной церкви Петровское. В первой попытке овладеть Петровское участвовали только средние и легкие танки, малые танки находились еще в Алабино.
В 14 часов командиру батальона была поставлена задача немедленно атаковать противника в Петровское, его уничтожить и выйти на северо-западную окраину Петровское. От батальона требовались действия решительные и быстрые, так как [самолеты]-разведчики противника в течение 20 минут, непрерывно кружась на высоте 100-150 м над расположением танков, совершенно ясно должны были наблюдать их расположение — следовало ожидать налета вражеских бомбардировщиков.
В 14часов 10 минут батальон вновь перешел в атаку на Петровское, а через 5 минут 12 бомбардировщиков начали бомбить бомбами крупного калибра то место, где были ранее расположены танки. Батальон сразу подбил 2 [немецких] танка', 2 [-] поджег и занял юго-восточную окраину Петровское. Далее, вследствие сильного противотанкового огня из Юшково и юго-западнее Петровское, батальон продвинуться вперед не мог, Противник автоматчиками обтекал правый фланг 136-го отдельного танкового батальона и пытался проникнуть к южному разветвлению железной дороги. Для противодействия противнику были высланы на северную опушку леса (200 м юго-восточнее Петровское) 4 малых танка, которые продвижение противника в этом направлении приостановили.
Батальон вынужден был провести вечер и ночь в обороне в Петровское при очень незначительном содействии пехоты. Последней всего было к этому времени только около 65 человек.
Командиру 136 ОТБ было указано в течение ночи танки расположить так, чтобы они пулеметным огнем взаимно прикрывали друг друга и, кроме того, не оставались бы долго ад одном месте, а постоянно меняли позиции. Командир батальона выполнил это и в течение ночи батальон сдерживал противника. Танки батальона потерь не понесли...».
(ЦАМО Ф. 208. On. 2511. Д. 1475. Л. 243-244).
Прерывая на время рассказ о бое, хотел бы отметить следующее.
136-й ОТБ уже со 2-го декабря начал бой за Петровское, опровергая тем самым ошибочное утверждение А. И. Сурченко о том, что исходное положение 136-го и 140-го ОТБ 3 декабря перед атакой якобы было в 4-х км восточнее Бурцево (140 ОТБ сосредоточился 3.12.41 г. в 200 м восточнее пл. Алабино).
В ночь со 2 на 3 декабря (согласно данным разработки Военной академии им. Фрунзе) отряд 16-го пограничного полка 5-й армии с 6-ю танками дважды атаковал противника в Юшково и после боя отошел назад (в журнале боевых действий 33 А этот эпизод не упоминается). Отдавая должное храбрости бойцов в ночном бою, следует сказать, что те, кто в последующем оформляли итоги боя, потеряли, видимо, чувство меры — танкисты, стреляя ночью из пушек, оказывается, уничтожили 10 танков и 15 орудий. Комментировать это трудно, так как ночью танки сороковых годов были «слепы» и при «нулевой» видимости цель практически поразить не могли. В 1943 году (раньше, чем немцы и союзники) мы начали испытывать только приборы ночного вождения, а ночные прицелы — значительно позже. 17 мая 1943 г. среди указаний Сталина заместителю начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанту танковых войск Н. И. Бирюкову (И. И. Бирюков. «Эпистолярные тайны». Под общей редакцией академика генерал-майора В, А. Золотарева, комментарии Е. Н. Цветаева. Подготовлено к печати А. Н. Бирюковым. М., 1994. С. 320.) был п.7, в котором говорилось: «проверить результаты расследования по приборам ночного видения...». Там же в примечании — «приборы ночного видения испытывались на двух танках на Западном фронте. В ходе боевых действий один из них, по воспоминаниям Н. И.Бирюкова, был захвачен немцами.
Вызванные по этому поводу к Сталину Н. И. Бирюков и Б. М. Коробков подверглись унизительному шельмованию: «Вам обоим по «Железному кресту» от Гитлера!» — кричал нарком...».
Вернемся к разбору ночного боя. Самое интересное состоит в том, что все 10 «уничтоженных» танков (как мы увидим ниже) 3 декабря вступили в бой с танковой группой. Что касается подбитых 15 орудий, то 3 декабря противник на поле боя оставил, как ни странно, только 6. Трудно представить, чтобы отступающие в панике немцы 9 разбитых орудий захватили с собой для сдачи в металлолом.
Как рассказывал М. П. Сафир, к утру 3.12.1941 г. после переговоров со штабом 5 А стало известно, что 20 ТБР 5-й армии в наступательных действиях участия принимать не будет, но гарантированно заблокирует дорогу Юшково — Голицыно, исключив возможность прорыва противника на Минское шоссе. Поэтому показанный в разработке Военной академии им. Фрунзе «удар 20 ТБР совместно с 18 СБР» (отсюда появилось и ошибочное название «Группа Сурченко») в действительности не имел место. 3 декабря утром командарм М. Г. Ефремов, приняв к сведению информацию о возможных действиях 20-й ТБР 5-й армии и поступившее подтверждение о прибытии к 12.00 140-го ОТБ, объявляет боевой приказ на бой.
«3 декабря. Серия «Г».
Боевой приказ № 1/оп.
(...) Второе: Справа 20 ТБР (9 танков) 5 А прикрывает шоссе Юшково -Голицыно и имеет задачу во взаимодействии с группой наших войск уничтожить Юшковскую группировку противника (благое пожелание — в ходе боя 20-я ТБР исходные позиции не меняла -B.C.).
Третье: Группа войск в составе: 18-я стр[елковая] бр[игада], 140-й и 136-й т[анковые] б[атальоны] (21 танк), 5 ТБР (9 танков), 23 и 24 батальоны лыжников, отряд 183 запасного полка (250 чел.), 2/13 гв. минометный дивизион (М-8), 16 отдельный гвардейский минометный дивизион (М-13), минометная батарея 479 СП (2— 107-мм), 2 — 45-мм пушек, батарея ПА (3 — 76-мм пушек) имеет задачу уничтожить Юшковскую группировку противника и дальнейшим наступлением на Головеньки ликвидировать прорыв и полностью восстановить положение.
Четвертое: 18-я СБР с танками и взаимодействуя с 20 ТБР (имеется в виду в случае попытки прорыва немцев к Голицыно. -B.C.) из р-на Тарасково и лес южнее, нанести удар в направлении отм. 203,8 1 км сев.-западнее Юшково (указано предельно ясно — «1 км северо-западнее Юшково», а не «Юшково», как показано на «схеме А. И. Сурченко» и в разработке Военной академии им. М. В. Фрунзе-В. С.) и совместно с танковой группой полковника Сафир окружить и уничтожить Юшковскую группировку противника. В дальнейшем наступать в направлении вые. 210.8, Акулово, Головеньки, дорога, проходящая через Юшково, выс. 210,8 и отм. 204,1 исключительно (подробно маршрут 18 СБР по лесной дороге севернее выс. 210,8 (выс. 203,8-выс. 196,9 -Акулово) зафиксирован на отчетной армейской «Карте-плане операции по уничтожению прорвавшегося противника в р-не Юшково... на 2-4 декабря 1941 г.»
(ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Приложение к Д. 21. Л. 1-В.С.)
Пятое: Танковой группе полковника Сафира (140 и 136 ТБ с 23 и 24 батальонами лыжников, 5 ТБР, отряд 100 чел. от 183 зап. полка) под командованием полковника Сафир[а] нанести удар по Юшковской группировке противника из района лес восточнее Бурцево (имеется в виду 23-й и 24-й ЛБ, а не 22-й ЛБ, как указал Сурченко — В. С), Петровское (136-й и 140-й ОТБ — B.C.) совместно с 18 СБР окружить и уничтожить Юшковскую группировку противника, в дальнейшем наступать в направлении Петровское, выс. 210,8, Головеньки, Пионерлагерь.
Танковой группе от 5 ТБР (9 т[анков]) под командованием подполковника Сахно с отрядом 183 зап[асного] полка (150 чел.) нанести фланговый удар с направления Рассудово, овладеть высотой 210,8. (...)
Седьмое: Мой КП — сев. окраина Алабино, в дальнейшем высота 210,8...».
(ЦАМО.Ф. 338. On. 8772. Д 21. Л. 105).
 Если опустить некоторые неточности приказа, то в сжатом виде схема боя выглядит так:
Главный удар наносит танковая группа по Юшково и Петровское (своим левым флангом — по выс. 210,8), 18-я СБР, обеспечивая прикрытие правого (северного) фланга танковой группы, наступает на юго-западную окраину Алабинского лагеря (на выс. 203,8). К сожалению, глядя на «схему Сурченко», ничего подобного мы не увидим.
Получив приказ, руководитель боя М. П. Сафир, учитывая достаточно точную информацию об огневых возможностях противника (по итогам боя 136 ОТБ 2 декабря) и, не дожидаясь явно задерживающейся пехоты, тем более, что по его оценке с учетом реального соотношения сил она ему практически была не нужна, принял решение:
1. Используя слишком малый остаток светлого времени (заход солнца -15.59, позже в условиях быстро наступающей темноты танкисты прицельный огонь вести не могут) в 13.00 стремительной танковой атакой с десантом пехоты (136-й ОТБ — на Юшково, 140-й ОТБ — на Петровское, выс. 203,8) разбить Юшковскую группировку и не дать ей уйти на запад в сторону выс. 210,8.
2. За счет подошедшего к 12 часам 140-го ОТБ (200 м восточнее Алабино) частично усилить 136-й ОТБ, так как ему противостояла наиболее мощная противотанковая группировка из 12 танков (ранее «уничтоженных») на опушке леса юго-западнее Юшково.
Однако атака в 13.00, к сожалению, не состоялась. Командующий 33-й армией генерал-лейтенант М.Г.Ефремов прислал записку: «Михаил Павлович! Подожди до подхода пехоты». Как вспоминал М. П. Сафир, записка была написана очень своеобразным наклонным «ефремовским» почерком и напоминала «клинопись». После боя М. Г. Ефремов говорил, что ему хотелось, чтобы получилось наверняка — подходило так много пехоты (по штатному составу только в 18 СБР было 4500 человек).
Как оказалось, в реальной жизни «танковых нюансов» Михаил Григорьевич не уловил. Время атаки передвигалось на 2 часа позже (и все равно 18 СБР и лыжные батальоны оказались не готовыми!), так необходимая часть светлого времени была потеряна, атака заканчивалась уже после захода солнца (136-й ОТБ в 16.20, 140-й ОТБ — 17.30). Поэтому полного окружения не получилось. Но и без окружения 478-й пехотный полк противника, понеся тяжелые потери, был разгромлен. М. П. Сафир, очень уважительно относившийся к Михаилу Григорьевичу, все же сказал: «Он мне все испортил».
Но вернемся к докладу Западного фронта:
 «...К утру 3 декабря начали сосредоточиваться части. Прибыла 18-я стрелковая бригада, 23-й и 24-й лыжные батальоны и подходил 140-й отдельный танковый батальон.
Решение командарма было таково:
18-я стрелковая бригада, сосредоточившись в лесу южнее Тарасково, должна была наступать севернее Юшково, Военный городок («лагерь Апабино» — B.C.) и далее на Акулово.
Танковая группа в составе 136[-го] и 140[-го] танковых батальонов, 23[-го] и 24[-го] лыжных батальонов должна была, сосредоточившись лыжными батальонами в лесу юго-западнее Мамыри и танковыми батальонами от Петровское (а не 4 км восточнее Бурцево, как утверждает «по памяти» Сурченко! — B.C.), наступать концентрически на Юшково, овладеть им и затем, преследуя противника в направлении Головеньки, Таширово, восстановить положение армии. Сигналом для общего наступления должны были стать два залпа PC по сев. окраине Юшково и военному городку.
140-й [танковый] батальон к 12 часам 3 декабря уже подошел и сосредоточился на исходных позициях в лесу 200 м восточнее платформы Алабино. Задерживалось сосредоточение пехоты (18 стр[елковая] бр[игада], 23[-й], 24[-й] лыжн[ые] батальоны). Возможность проникновения противника из Бурцева на Мамыри была предотвращена выставлением 4 танков 136[-го] ТБ в засаде в лесу по обеим сторонам дороги в 600 м восточнее Бурцево.
Действовавшая с севера Юшково 20 [-ая] ТБР 5 А далее опушки леса не продвигалась и отдельными танками вела огонь с места (что опровергает версию, приведенную в разработке Военной академии о нанесении, якобы, совместного удара 20-й ТБР и 18-й СБР («группа Сурченко») по Юшково. -B.C.).
По донесениям пехотных начальников, в 15 часов 15 минут сосредоточение пехоты было закончено ив 15.15 были даны два залпа PC. Тотчас по сигналу 136[-й] и 140 [-и] ОТБ, не ожидая запоздавшей пехоты, с танковыми десантами перешли в атаку с задачей: 136 [-ому] ОТБ уничтожить противника в Юшково (A.M. Сурченко в статье эту задачу приписывает 18-й СБР.-В. С.) и выйти на западную окраину военного городка, а 140 [-ому] ОТБ — уничтожить противника на юго-западной окраине Петровское и выйти к отметке 203,8.
В дальнейшем оба батальона должны быть готовы к преследованию противника.
В назначенное время пехота в атаку не перешла. Танковые батальоны действовали одни...» (ЦАМО. Ф. 208. On. 2511. Д. 1475, Л. 244— 245).
Вот в этом и состоит суть этого боя! Так обстояло дело в действительности. Самому бою А. И. Сурченко в статье посвятил всего 9 строк, указав, однако, что «...одна из стрелковых рот, которой командовал лейтенант Павлов, ворвалась на северную окраину Юшково. Используя ее успех...» и т.д. Вступив в бой с запозданием, 18-я СБР если и могла «зацепить» деревню своей левофланговой ротой, то только после того, как в 16.20 136-й ОТБ, ворвавшись на северную окраину Юшково, атаку закончил и беглый пушечно-пулеметный огонь десятков танков по этой маленькой деревеньке (тогда 10-15 дворов) прекратился. А. И. Сурченко же возможный заход в практически освобожденную деревню изобразил как штурм ее ротой Павлова, решивший исход боя. Но самое интересное состоит в том, что в своей автобиографии, написанной 25 марта 1949 года, Андрей Иванович, при описании этого же боя действия 18-й СБР, показал в строгом соответствии с приказом командарма, не упоминая ни о каком штурме Юшково: «... Моя бригада наносила удар со стороны Голицыно, то есть с севера» (правильно — от Тарасково на юго-запад. — В. С.) и сразу же овладела лагерем дивизии (на юго-западной окраине которого и находится вые. 203,8, а не в районе Тарасково, как показано на «схеме Сурченко». — В. С), в котором все части жили в свое время...».
Ответить на вопрос — что заставило А. И. Сурченко спустя 13 лет описать в «Военно-историческом журнале» другие боевые действия 18-й СБР (сочинив атаку на Юшково), трудно. Вернемся к докладу:
«... 136 [-й] ОТБ решительно прошел северную окраину Петровское и под сильным огнем трех орудий ворвался в южную часть Юшково. Пройдя по мосту, соединяющему обе части Юшково, головной танк наскочил на мину, повредил себе правую гусеницу, и, остановившись, вел огонь с места. Огнем танков два орудия, прикрывавшие переправу, были сразу уничтожены.
В 16 часов 20 минут 136[-й] ОТБ вышел на северную окраину Юшково и установил огневую связь с 20[-й] ТБР. Противник поспешно бежал из Юшково на запад, оставив 4 орудия, винтовки и другие трофеи. Уже темнело. Батальон нуждался в пополнении горючим, питанием личного состава, в боеприпасах, расход которых за день боя превысил один боекомплект. Тылы батальона, подошедшие к этому времени к юго-восточной окраине Петровское, немедленно подали питание. В 19 часов батальон был готов к дальнейшим действиям.
140[-й] ОТБ с началом атаки ворвался в западный отрог Петровское, уничтожив несколько огневых точек противника, а затем с десантом пехоты атаковал западный отрог Петровское и лес северо-западнее его, выбросив оттуда остатки противника и уничтожив две противотанковые пушки. К 17 часам 30 минутам 140[-й] ОТБ выполнил задачу. С 17 часов 30 минут приступил к дозаправке танков и в 19 часов 30 минут был готов к дальнейшим действиям.
Танки противника под Юшково, общим числом 12, действовали 3 декабря только против 136 [-го] ОТБ, потеряв 4 танка и вновь в открытый бой не вступали, а вели огонь с места, с опушки леса юго-западнее Юшково, где продержались до 16 часов 3 декабря, а затем с наступлением темноты отошли на вые. 210,8 и за реку Нара.
Потери танков в бою за Юшково и Петровское составили: четыре танка подбиты (три восстановлены) и один застрял в яме. Танки атаковали не ожидая пехоты, используя моральную подавленность противника после двух залпов PC».
(ЦЛМО. Ф. 228. On. 2511. Д. 1475. Л. 245-246).
Что касается вые. 210,8, то из-за недостатка сил и средств взять ее 3 декабря подполковник М. Г. Сахно не смог, однако, проведя три атаки, лишил оборонявшегося противника возможности перебросить резервы в район Юшково.
Итак, бой танковой группы с приданными частями 3 декабря закончился полным разгромом Юшковской группировки противника.
После этого поражения немцы начали стремительно отступать. Оценивая ход боевых действий 3.12.1941 года и трактовку его А. И. Сурченко, можно сделать следующий вывод:
1. Кроме запоздавшей 18-й СБР к началу атаки не смогли прибыть вовремя и лыжные батальоны (23-й и 24-й), которые только в 18.30 (!) доложили, что прошли Бурцево и Юшково. Об этом говорится в нижеследующем документе:
«НАЧ[альнику] ШТ[аба]АРМ[ии] 18.30.3.12.41. Бурцево. Доношу, что лыжные батальоны прошли Бурцево, Юшково и двигаются на Петровское, где ждем дальнейших указаний.
ШТ[аб] полка — Петровское, ком[андир] полка м[айо]р Третьяков». (ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 59).
2. В статье А. И. Сурченко дается неверное описание боевых действий в районе Бурцево: «... В это время лыжники, наступавшие вслед за танками (?| — B.C.), ворвались в Бурцево...» («Военно-исторический журнал».С. 52).
Красиво, но не соответствует действительности, так как в районе Бурцево танковой группы не было. Из Бурцево немцы догадались уйти без боя, так как в случае успешного продвижения 136-го ОТБ от Петровское на 400-500 метров в сторону Юшково они оказывались бы отрезанными от своих войск и выходить им из такого окружения пришлось бы, пересекая огромное заснеженное поле размером 2x2 км.
3. Описывая действия «передового отряда», А. И. Сурченко также допустил множество ошибок. Так, непонятно какого числа была занята высота 210,8-3 или 4 декабря. Описывается штурм этой высоты передовым отрядом 18-й СБР. В действительности же 4 декабря высота была взята танковой группой без боя. Не говоря уже о том, что 18-я СБР совершала марш в 2-3 км севернее этой высоты и т.п. В связи с этим проще рассмотреть хронологию боевых действий 4 декабря, подтверждая ее официальными документами 33-й армии, в том числе и боевыми донесениями самого А. И. Сурченко, в которых нет никаких упоминаний о передовом отряде, действовавшем 4 декабря.
В течение вечера и ночи все части готовились к предстоящему преследованию отступающего противника.
«Командиру танковой группы полковнику Сафир. 1. Проверкой установлено, что не все сделано для начала действий. 2. Командарм приказал: быть в полной готовности к действиям с 4.00 без сигнала. Полковник Киносян. 2.00. 4.12».
(ЦАМО.Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 60).
Дальше события развивались следующим образом. Бросая технику, немцы в течение ночи поспешно отходили в исходное положение. Преследование началось рано утром. Основные силы (танковая группа) наступали на вые. 210,8 и далее на Головеньки. 18-я СБР на этом маршруте уже не находилась и двигалась по лесной дороге в 2-3 км севернее вые. 210,8 в направлении на Акулово, что и записано в журнале боевых действий 33-й армии:
«4.12 ... В 8.00 танковая группа полковника Сафир (18[-я] СБР) прошла севернее вые. 210,8 и в 9.00 овладела Акулово18.
(ЦАМО Ф.388. On. 8712. Д. 26. Л. 19).
В боевых донесениях самого А.И.Сурченко за 4.12.1941г. нет никаких упоминаний об якобы проведенной атаке его передового отряда на высоту 210,8. Обратимся к этим документам.
Командующему 33 Армии
Боевое донесение № 1. Штабриг 18.
Петровский лагерь (видимо «Алабинский». -В. С).
4.12. [1941] 8.00. Карта 100000.
В 7.00 4.12. 2 [-й] б[атальо]н 18[-й] [отдельной стрелковой] бриг[ады] и 24[-й] лыжный батальон вошли в Акулово, противника нет. Остальные части бригады в движении по дороге на Акулово... Прошу указать о дальнейших действиях и ориентировать, какие части впереди. Я перехожу Акулово. Комбриг-18 -Сурченко».
(ЦАМО.Ф.388. On. 8712. Д. 15. Л. 59).
Приведу еще одно — последнее, боевое донесение № 2, командира 18-й отдельной стрелковой бригады:
«Командарму 33
Боевое донесение № 2. КП-18. Отдельное] стр[оение]. Головеньки. 4.12. [1941] 15.00. Карта 100 000.
1. Преследуя отходящие части противника, 18[-я] ОСБР к 15.00 сосредоточилась в районе Головеньки. Противник ведет минометный огонь из направления Новая.
2. Установлена связь с 32[-й] СД...
3.18[-я] ОСБР переходит в наступление совместно с Сафиром, с последним имею личную связь. Начало атаки согласую с Сафиром. Командир 18[-й] ОСБР Сурченко».
(ЦАМО.Ф.388. On. 8712. Д. 15. Л. 61).
А на главном направлении танковая группа в 10.00 занимала высоту 210,8 без боя.
«Боевое донесение
Командарму 33
к 7.404.12.
Подразделения 140, 136 ТБ и лыжный батальон под командованием полковника Сафира подходят к высоте 210,8, не встречая сопротивления, имея направление на Головеньки.
Пом[ощник] начальника] 2[-го] ОТД[ела] АБТВ[ойск] в[оен]/т[ехник] 1 ранга» (подпись неразборчива. — B.C.).
(ЦАМО.Ф.388. On. 8712. Д. 15. Л. 49).
Еще об одном утверждении А. И. Сурченко, которое, к сожалению, повторили военные историки: «...Тогда по высоте нанесли удар две девятки наших штурмовиков. Подразделения снова поднялись в атаку...». Удар действительно был, но не по немцам, которых на высоте уже не было, а по наступающей колонне танковой группы. Летчики 77-й авиационной дивизии существенно задержали своевременное прибытие танковой группы в Головеньки, что видно из последнего (№ 4) донесения ее командира.
«Боевое донесение № 4
КП Головеньки 14.45 4.12.41 г., Карта 100000.
1. Танковая группа в составе 5 ТБР, 136 ТБ, 140 ТБ, 2-х рот 23 лыжн. батальона к 13.45 заняла Головеньки, не обнаружив в ней противника.
2. Справа с 32 СД связь установлена... с 1 гв. МСД еще не установлена.
3. Выслана разведка в направлении: а) Мякишево, б) Любаново, в) Новая...
4. С подходом 18 СБР и 24 л[ыжного] батальона перейду к непосредственному восстановлению положения.
5. Прошу информировать авиацию о положении группы, т.к. в течение дня группа подверглась бомбардировке нашей авиации три раза — один раз на высоте 210,8 и два раза в р[айо]не Головеньки.
(...)7. Прошу провод в Головеньки от ШТАРМА.
Полковник Сафир».
(ЦАЫО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 63).
Части 33-й армии, участвовавшие в разгроме прорвавшегося противника, приближались к исходным позициям, занимаемым на 1 декабря 1941 года. Командующий 33-й армией по завершению этой удачной операции издает приказ:
«Боевой приказ 09/ОП
КартаЮ00004.12.41
Для довершения полного разгрома остатков противника ПРИКАЗЫВАЮ:
18[-й] СБР стремительным ударом окружить и уничтожить остатки противника... овладеть рубежом Мякишево... (иск.) Таширово, прочно его удерживать.
Группе полковника Сафир... — окружить и уничтожить остатки противника в р[айо]не Пионерлагерь.., овладеть Таширово и прочно удерживать за собой переправу через р. Нара.
Командиру 1 гв. МСД (полковник А. И. Лизюков ~ B.C.) совместными действиями с группой полковника Сафир уничтожить противника, проникшего на левый берег р. Нара и полностью восстановить прежнее положение. Командиру 222[-й] СД (полковник Ф. А. Бобров — B.C.) к исходу 5.12.41 г. занять р[айо]н Иневка... К 17.00 5.12. привести части дивизии в полную боевую готовность. КП Головеньки. Командующий 33[-й] армии генерал-лейтенант Ефремов».
(ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 45).
Подведем итоги этих крайне напряженных боев на ближних подступах к Москве.
Из доклада оперативного отдела штаба Западного фронта. «Нарофо-минский прорыв».
«... Для противодействия прорвавшимся частям противника была сформирована танковая группа... В результате боя танковой группы (а не 18-й СБР-В.С.) противник из Петровского и Юшково был выбит... В боях за 3-4 декабря в р[айо]не Юшково был разгромлен 478[-й ] пех[отный] полк 258 ПД и танковый батальон... Удар наших частей 3 декабря в р[айо]не Юшково был настолько силен и неожидан для немцев, что они уже 4 декабря с утра, отказавшись от выхода на Можайское шоссе... поспешно отходили в исходное положение...»
(ЦАМО. Ф. 208. On. 2511. Д. 1475. Л. 93, 97).
Следует добавить, что практически впервые была успешно исполнена динамичная танковая контратака с десантом пехоты, в результате которой противник был разбит и отброшен на 25 км.
По завершению операции генерал-лейтенант М. Г. Ефремов доложил генералу армии Г. К. Жукову:
«Комфронта генералу армии Жукову.
1.478 ПП (258-я ПД) противника, усиленный танковым батальоном в р[айо]не Юшково, Бурцево и лес северо-западнее разгромлен, остатки отошли на запад.
(...) 3. Части нашей группы к 7.00 4.12 передовыми подразделениями (лыжниками и танками) овладели Акулово, а группа танков подходила к высоте 210,8. В 10.00 наши части овладели Акулово, вые. 210,8. (Приведя в своей статье сокращенный вариант этого доклада, А. И. Сурченко взял только последнее предложение из п.З, исключив из него «Акулово», переведя тем самым действия 18-й СБР на направление главного удара — вые. 210,8, вместо Акулово — B.C.).
(...) 7. По предварительным данным, за период боевых действий 1-4.12.[1941.] части армии уничтожили убитыми не менее 2000 солдат и офицеров, захватили: 35 орудий разного калибра... Уничтожено 11 танков, 2 бронетранспортера... Наши потери незначительные...»
(ЦАМО. Ф. 388. On. 8712. Д. 15. Л. 62).
Конечно, командиру 258-й ПД крупно не повезло — его части неожиданно столкнулись с очень мощной для того времени танковой группировкой, на 2/3 состоящей из машин нового типа — Т-34 и КВ. Поэтому благодаря грамотным действиям командования 33-й армии противнику было нанесено поражение. Опыт войны показал, что немецкие командиры могли достаточно самостоятельно принимать решения по маневрированию на поле боя в пределах определенного им тактико-оперативного пространства.
Когда стало ясно, что юшковский бой проигран, понесены тяжелые потери, а резервов больше нет, командир 258-й ПД принял единственно правильное решение — под покровом ночи отойти в исходное положение, сохранив для последующих боев оставшийся личный состав и технику.
Наши командиры такого права на творческий маневр, особенно в обороне, практически не имели. Генерал-лейтенант Ю. А. Рябов, помощник полковника М. П. Сафира в ЗЗА с августа 1942 года, рассказывал, что Михаил Павлович в разговоре с ним эту ситуацию оценивал следующим образом: «Попади мы в подобную историю, не могу представить -кто бы дал приказ отойти обратно на 25 км? Уверен, что по нашей «методике» никто из такой ловушки живым бы не ушел — всех бы положили, но приказа на отступление не дали».
Возможность проявления маломальской инициативы наших командиров окончательно была ликвидирована после выхода приказа № 227 с четкой установкой — «ни шагу назад». Очень метко прокомментировал этот документ многоопытный, трижды раненный фронтовик, участник ржевской мясорубки, генерал-майор М. П. Коробейников: «Немцы всю войну просидели на высотах, а мы не вылезали из болот, так как отойти немного назад, на пригорок из-за этого приказа не могли».
Операция по ликвидации Нарофоминского прорыва имела огромное значение в оборонительном сражении за Москву. В знак уважения и памяти тех, кто выиграл этот бой, и тех, кто в этом бою погиб, я считал своим долгом сделать все, что в моих силах, чтобы в истории Великой Отечественной войны о Нарофоминском прорыве и его ликвидации говорили и рассказывали так, как это было на самом деле.
читать дальше
|
