|
оглавление
Предыдущая глава
ОТЕЧЕСТВУ ОНИ НЕ ИЗМЕНИЛИ14
Закончилась империалистическая война, и началась война гражданская... Значительная часть офицеров русской армии перешла на сторону Советской власти, влилась в Красную Армию.
Почему это произошло? Что побудило офицеров пойти на службу Советской власти? Послушаем участника тех событий — генерал-майора танковых войск М. П. Сафира. «В 1918-1922 гг. мне приходилось видеть многие штабы (от полка и выше), иметь с ними контакты в ходе боев... — пишет отец. — Более чем на две трети они были укомплектованы бывшими офицерами русской армии. Такая же картина наблюдалась и в других наших частях. После увольнения из старой армии в первую очередь сдавались все ордена, иначе — голова с плеч. Пришел к ювелиру, положил перед ним свои боевые награды. Он их проверил, сбил молоточком эмаль — и на весы, расплатился по курсу. Быстро и просто. Так же прозаично решался вопрос, куда идти. Собирается, например, группа бывших сослуживцев-фронтовиков у Биржи, колет лед. Происходит такой вот примерно разговор: «Михаил Павлович, ты ведь боевой офицер, пойдешь со мной и капитаном Фроловым на Юг?».
 «Нет, мы с Чистилиным решили остаться здесь...». Так было с нами. Хотя, возможно, где-то происходило иначе. На Юг в основном ушла часть офицерства, настроенная к новой власти враждебно. Мы же, более позднее поколение, после тяжелейших лет мировой войны поверили новым демократически звучащим лозунгам».
Для М. П. Сафира служба в Красной Армии началась в сентябре 1918 года. Он записался добровольцем. В 1919 году командовал взводом учебной школы 9 сд (г. Щигры), затем до 1920 г. являлся адъютантом запасного батальона. Участвовал в гражданской войне под Белоостровом и Орлом в боях против белых и в районе Изюма — против банд Махно, Цюрупы, Маруси. Из автобиографии:  «... Я просил командира батальона Асмуса отправить меня на фронт, но получал регулярный отказ. На последнем рапорте была надпись «с горы видней, работай здесь».
В послужном списке его личного дела появилась такая запись: «Награжден кортиком РВС 13-й армии. 1921, июня 18».
В 1921-1924 гг. М. П. Сафир проходил службу в должностях командира роты, батальона, начальника строевой части на пехотных командирских курсах (82-е Изюмские, 64-е Феодосийские, 63-и Симферопольские).
Бывшие офицеры служили в Красной Армии честно, самоотверженно. Это факт общеизвестный. Но известно также, что некоторая часть военспецов уже в те годы подверглась репрессиям. Сохранился редкий документ — служебная записка заместителя начальника курсов Дьяченко, в которой он сообщает о том, что ему предъявлены ордера на арест тт. Жукова и Грехова. К сожалению, восстановить имена и отчества этих людей теперь невозможно, но время и место их беды — 21 декабря 1922 года, Феодосия.
 Примечательно, что служебная записка написана на... обороте трех неразрезанных денежных пятисотрублевых банкнот Государственного казначейства Вооруженных Сил Юга России. Стремительное развитие событий на фронтах Гражданской войны в 1920 году, вероятно, лишило возможности типографию казначейства белой армии завершить подготовку к выпуску в обращение этих банкнот. Недопечатанные деньги достались Красной Армии в качестве «трофея» и из-за отсутствия чистой бумаги нашли вот такое применение. Это еще один штрих к портрету той удивительной эпохи, в которую жил отец.
В 1924 году М. П. Сафир направляется в Высшую военно-педагогическую школу ВВПШ (Москва).
 Успешно сдав экзамены в ВВПШ, Михаил Павлович, тем не менее, в школу не поступил. Даже несмотря на положительную служебную характеристику, его не приняли, объявив «не соответствующим требованиям мандатной комиссии». Это был удар, неожиданный и несправедливый. Утешением для отца в те дни стало известие о рождении сына, переданное по телеграфу сослуживцем и другом дома Цивинским (к сожалению, восстановить его имя и отчество сейчас не представляется возможным).
Сафир продолжает усиленно осваивать преподавательскую работу и начинает более углубленную разработку теории и практики стрелкового дела. Сыграла свою роль серьезная и методологически грамотная подготовка, полученная им на Учебных пулеметных курсах при штабе 10-й армии в 1916 году, а затем в процессе работы в военно-учебных заведениях Красной Армии. Не случайно заместитель начальника 64-х Феодосийских курсов Дьяченко 6 января 1923 года в аттестации отметил, что М. П. Сафир «зарекомендовал себя как опытный преподаватель, умеющий подойти к курсантской массе и заинтересовать предметом. Активно-двигательный метод, практичность, конкретность и наглядность преподавания не оставляют желать лучшего».
 Путем самообразования М.П. Сафир осилил высшую математику, электротехнику, физику и другие науки, имеющие отношение к теории стрельбы.
В 1925 году, будучи командиром батальона 69 сп 23 сд, он сконструировал оригинальный станок для наводки винтовки, который нашел широкое применение в армии. Генерал-полковник И. С. Глебов вспоминал, что в 1927 году, прибыв на должность командира батареи 69 сп, нередко слышал высказывания такого рода: «Вот до вас был тут комбат, так столько напридумывал нам разных приспособлений для стрельбы...». Комбатом этим был Сафир. Изобретательские способности отца были весьма разносторонними. Так, в 1928-1929 гг. он собрал уникальный для того времени по размерам (50x30 см) детекторный приемник. Кстати, он был и очень искусным краснодеревщиком. Например, сделал бильярд (2x3,5 м), который, уезжая в 1929 году в Москву, подарил полковому клубу.
 Не могу не сказать и о том, что отец был прекрасным стрелком. Он занял первое место по стрельбе в Харьковском гарнизоне. А в сентябре 1927 года на Всесоюзных стрелковых соревнованиях в Мытищах в труднейшем упражнении (сейчас подобного нет), в стрельбе из винтовки на 300 м (лежа, сидя, стоя, по 20 выстрелов из каждого положения), выбил 451 очко из 600 и завоевал третье место. Из «Нагана» на дистанции 25 м (7 выстрелов в 30 секунд) выбил 67 очков из 70 и занял восьмое место. Обе призовые грамоты «Отличному стрелку Украинского военного округа» подписаны 30 сентября 1927 года С. С. Каменевым, одновременно занимавшим тогда должность заместителя наркома по военным и морским делам и заместителя председателя РВС СССР.
Замечательным оказался приз за третье место — малокалиберная винтовка «Вальтер» с рычажным механизмом перезаряжания, а за восьмое место вручили серебряный портсигар.
В октябре 1927 года М. П. Сафир переводится в 69-й стрелковый полк командиром 3-го батальона, а 10 сентября 1929 года приказом РВС СССР № 553 он назначается преподавателем курсов «Выстрел».
 До 1933 года курсы «Выстрел» размещались в историческом здании — Екатерининском дворце. В дореволюционное время здесь размещались 1-й и 2-й Кадетские корпуса, а ныне — Академия бронетанковых войск. Это здание было построено в 1796 году архитектором К. Бланком при участии Д. Кваренги и К. Тона. Оно примечательно величественной колоннадой (самой большой в Москве эпохи классицизма), сохранившейся до нашего времени15. А вот купола двух кадетских церквей в 1932 году, к сожалению, снесли. Так что его первозданный вид, увы, во многом утрачен. Краткий историко-архитектурный экскурс, на мой взгляд, уместен. Ведь в Екатерининском дворце на протяжении более ста лет воспитывались офицерские кадры России.
 Три года М. П. Сафир проработал здесь с крупнейшими специалистами военного дела. Это был очень плодотворный период. В то время он совместно с А. Г. Онацевичем, Г. И. Тиминым, под редакцией Б. Н. Ушинского составил «Пулеметный планшет-трансформатор для управления огнем пулеметного взвода и пулеметной роты». Планшет получил высокую оценку в войсках.
С 1933 года М. П. Сафир — старший преподаватель кафедры стрельбы из танка Военной академии механизации и моторизации (ВАММ). Именно тогда суждено было в полной мере раскрыться и его «артиллерийским способностям». В 1934 году он изобрел учебную огневую танковую линейку, которая оказалась настолько эффективной, что почти 20 лет, постоянно модернизируясь применительно к поступавшим на вооружение танковым пушкам и пулеметам, оставалась одним из основных средств обучения танкистов стрельбе. В войсках она называлась просто — «линейка Сафира».
Надо заметить, что в 30-е годы советские танкисты испытывали явный недостаток в учебных пособиях по стрельбе. И очень кстати в 1938-1939 гг. вышел в свет первый учебник «Стрельба из танка», написанный М. П. Сафиром (при участии М. Н. Малины, В. Я. Никулина и др.). Бывший начальник кафедры стрельбы из танка Военной академии бронетанковых и механизированных войск (ныне Академия бронетанковых войск) генерал-майор В. М. Шишковский в беседе со мной отмечал: «Скоротечность танкового боя требует поражения целей с первого выстрела. Линейка Сафира имела минимум данных, необходимых для правильного выбора целей на поле боя и подготовки исходных установок для стрельбы на поражение, исключала необходимость проведения расчетов в полевых условиях и сокращала время подготовки к стрельбе. При частом употреблении линейки у стреляющего вырабатывались устойчивые навыки, позволявшие в боевой обстановке действовать автоматически, в особенности при прицеливании, с учетом деривации и бокового ветра, флангового движения цели и собственной скорости танка».
 В 1936 году майор Сафир награждается нагрудным знаком «За отличную стрельбу» из танкового оружия. Удостоверение подписано новым начальником АБТУ комкором Д. Г. Павловым (зачеркнуто «Командарм 2 ранга И. А. Халепский» (репрессирован в 1938 г.). Награжденный этим знаком (п. 7) пользовался преимуществом, в том числе при присвоении следующего звания.
Теперь я сознательно нарушу хронологию и забегу вперед. 1976 год. Сочи, санаторий «Фабрициус», август, День физкультурника. На главном корте проходит теннисный турнир в честь праздника. Судья счет объявляет через микрофон, громко называя фамилии подающих. Среди прочих услышал и мою фамилию игравший на другой площадке генерал-полковник Г. И. Обатуров. После ужина он подошел ко мне и спросил:
— Скажите, пожалуйста, вы имеете какое-нибудь отношение к генералу Сафиру?
— Это мой отец.
— Вы знаете, у нас всех, кто учился до войны в академии, его лекции буквально врезались в память. Интересно, как-то оригинально проводил он свои занятия. Преподаватель, конечно, был от бога. А с его линейкой мы только спать не ложились. Как жаль, что его уже нет среди нас...
— Как это нет?! Он жив-здоров...
— Да что вы говорите? А ведь я в прошлом году был председателем Государственной комиссии в Бронетанковой академии, принимал выпуск слушателей. Поинтересовался — а как генерал Сафир? Говорят, кажется, умер.
 Даже не знаю, что и сказать, хотя... Держу в руках книгу «Бронетанковая ордена Ленина Краснознаменная», выпущенную к 40-летию академии (1970 г,), 280 страниц, 6 глав. В этом достаточно объемном труде есть все, но нет почти ничего о совершенствовании огневой подготовки танкистов в предвоенные годы, поэтому опущены и огневая линейка, и история подготовки первого в мучениях рожденного учебника «Стрельба из танка». Автором его почему-то назван В. Я. Никулин, хотя Владимир Яковлевич подготовил не первое, а второе издание. Самое же удивительное, что среди сотен преподавателей академии фамилия М. П. Сафира, одного из ведущих специалистов в области теории и практики стрельбы из танка, автора линейки и первого учебника, к сожалению, даже не упоминается.
 Теперь расскажу о тех, с кем в довоенное время дружил М. П. Сафир. Близких друзей у отца было шестеро, все преподаватели курсов «Выстрел» — Д. Ю. Донченко, А. Г. Онацевич, A. Д. Херсонский, И. П. Хориков, B. В. Глазатов и Готовский. Все, кроме Херсонского, — бывшие офицеры русской армии, причем Донченко и Готовский — гвардейцы. Донченко, арестовав, жестоко избивали в Лефортовской тюрьме. Готовский — комдив, имел орден Красного Знамени. Мама как-то сказала: «Таких красивых мужчин теперь не делают». Расстрелян. Онацевич — сама галантность, в те годы любил белые костюмы и, на удивление всем, носил бабочку. Расстрелян. Херсонский — необыкновенно душевный, добрый и веселый человек. Его не репрессировали. Иван Павлович Хориков во время Великой Отечественной войны командовал 81-й стрелковой дивизией. Генерал-майор в отставке, доктор психологических наук профессор М. П. Коробейников рассказывал о нем: «Иван Павлович после войны работал заместителем начальника стрелково-тактического комитета Советской Армии. Участвуя в теоретическом семинаре на тему «Роль товарища Сталина в создании советской военной науки», выступил против принижения роли Ленина как создателя советской военной науки и преувеличения роли Сталина, за что был досрочно уволен в отставку. Главным инициатором этого беззакония был заместитель главнокомандующего Сухопутными войсками генерал-полковник А. С. Жадов.
 В 1952 году я встретил И. П. Хорикова. Он мне сказал, что уволен без пенсии и живет тем, что занимается фотографией. Пенсию ему восстановили только в «хрущевские» времена.
В. В. Глазатов — известный оружейник (в отечественном варианте пулемета Максима была даже деталь, называвшаяся «пальцем Глазатова»). Одновременно художник, краснодеревщик, механик. В книге, изданной в 1969 году и посвященной юбилею курсов «Выстрел», почти целая страница отведена действиям знаменитого 1-го Петроградского пулеметного полка, выступившего против правительства А. Ф. Керенского. Многократно упоминаются в книге работы В. В. Глазатова, описывается его педагогическая деятельность. Не сказано только, что Владимир Васильевич Глазатов был подполковником русской армии и являлся в 1917 году командиром 1-го Петроградского пулеметного полка.
У Владимира Васильевича с отцом была настоящая мужская дружба, скрепленная общностью интересов и увлечений. Когда я изучал в Российском Государственном военно-историческом архиве документы 227-го пехотного полка, мне захотелось узнать о службе Глазатова в дореволюционный период.
 Вот выписка из послужного списка В. В. Глазатова (по состоянию на 1907 г.): «Родился 22.12.1879 г. Поручик 31-го пехотного Алексеевского полка. Должность — заведующий оружием, сын отставного полковника, православный. Воспитывался во 2-м Московском императора Николая I Кадетском корпусе (прошел 5 классов). Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (по II разряду). Получает: жалованья 720 р., столовых 96 р., сверх того занимает казенную квартиру... С 1904 (2.9) по 1905 (8.6) находился в походах в войне против Японии». В Красной Армии звание полковник присвоено В. В. Глазатову в 1936 году, а генерал-майор — в 1944-м.
 В 1922 году В. В. Глазатова аттестовали так: «Аполитичен без маски укрывательства». А в 1926-1928 гг. — «политически развит посредственно...». В 1938-м же главный политический редактор Воениздата НКО СССР батальонный комиссар Мурашов в аттестации на него напишет: «Несмотря на преклонный возраст, увлекается подготовкой книг по стрелковому делу, но недооценивает необходимость работать над собой в области овладения марксизмом-ленинизмом». Благодаря В. В. Глазатову мне удалось еще в 40-е годы познакомиться с интереснейшей, недоступной широкому читателю исторической литературой, изданной в СССР в середине 20-х годов, но загнанной потом в «спецхран». Например, с воспоминаниями военного министра В. А. Сухомлинова и генерала П. Н. Краснова.
Большое впечатление произвели на меня рассказы В. В. Глазатова о дисциплине в царской армии и взаимоотношениях офицеров. «Когда в училище подавалась команда «Смирно», — рассказывал он, — то старший офицер смотрел не на юнкеров, а на кончики штыков — попробуй только шевельнуться, сразу же все видно. Какая была строевая выправка! А взаимные приветствия старших и младших по званию? Вот такой пример. В Красном Селе проходят конные соревнования. По дорожке вдоль ипподрома прогуливаются офицеры. Капитан дважды отдает честь генералу Васильеву, дважды генерал не отвечает. Капитан подходит к Васильеву: «Ваше превосходительство, я два раза вам отдал честь, а вы ни разу мне не ответили...» Генерал Васильев: «Голубчик, извините меня, ради Бога! Моя лошадь второй раз проигрывает забег. Вот я и задумался».
...Понимая, что ему, беспартийному, руководить кафедрой не дадут, М. П. Сафир в августе 1940 года решил закончить педагогическую карьеру. Тем более что к этому времени представилась возможность перейти на должность заместителя генерал-инспектора бронетанковых войск. Предложение сделал ему генерал-лейтенант танковых войск Б. Г. Вершинин.
Танкисты помнят, как много сделал Б. Г, Вершинин для развития бронетанковых войск. Каждый новый технический образец на полигоне в Кубинке испытывал лично, чему я не раз был свидетелем. К слову, и мне довелось испытывать в начале пятидесятых новые танки ИС-4, Т-10, Т-44, образцы 123, 124 (СУ-1 ООП), АСУ-57 и другие.
 Генерал-лейтенант Б. Г. Вершинин считал, и не без оснований, что любой опытный образец бронетанковой техники должен быть опробован хотя бы однажды и командованием полигона, чтобы оно имело достаточное представление о его достоинствах и недостатках. Вспоминается такой курьезный случай. Как-то Вершинин настоял на том, чтобы за рычаги опытного тяжелого танка ИС-4 сел и начальник полигона генерал-майор И. Романов. Надо заметить, что он отличался полнотой. Обливаясь потом, Романов все-таки проник на место механика-водителя и вождение завершилось без происшествий... Будучи начальником ГБТУ, Борис Георгиевич с юмором рассказывал своим подчиненным забавный случай из своей биографии: «В конце 17-го года, в Одессе, я, как комиссар одной из частей, был направлен на стоящий у причала крейсер разъяснять команде суть апрельских тезисов Ленина. Поход оказался неудачным, т. к. кораблем верховодили анархисты. Беседа, естественно, не удалась и, спуская с улюлюканьем меня по трапу, вся эта «братва» орала вслед: "катись отсэда со своими кезисами"!».
В середине 50-х годов Б. Г. Вершинин был назначен на впервые введенную должность заместителя министра обороны по вооружению. Можно только сожалеть, что такому высококвалифицированному и всеми уважаемому военачальнику по непонятным причинам не нашлось места в военных энциклопедиях — ни в СВЭ, ни в ВЭ.
...Но вернемся в предвоенные годы. 1940-й и начало 1941 года прошли для генерал-лейтенанта танковых войск Б. Г. Вершинина, его заместителя полковника М. П. Сафира, а фактически и для всего коллектива инспекции БТВ в непрерывных проверках танковых и механизированных частей и соединений. Жили одной заботой: как повысить уровень их боеготовности. Ведь неумолимо приближалась война.
Продолжение |
