оглавление

вернуться назад

ИСКУШЕНИЕ МИФАМИ³³¹

(КРАТКИЙ ОБЗОР ПУБЛИКАЦИЙ В СРЕДСТВАХ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ
О ПРОХОРОВСКОМ СРАЖЕНИИ В ХОДЕ КУРСКОЙ БИТВЫ)

Прошло уже 60 лет со дня победоносного окончания летом 1943 года сражения на Курской дуге. Несмотря на возражение крупнейших военачальников Вермахта, Гитлер, не умеющий, кроме всего прочего, сочетать желаемое с реальными возможностями, упорно настаивал на проведении этой операции («Цитадель»). Вот как он сформулировал свою главную задачу в оперативном приказе №6 от 15.04.1943 г.: «... Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом, дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года...». Классика — «гладко было на бумаге...». В действительности же в ходе крупнейшего в истории XX века 50-дневного бескомпромиссного сражения (Курская оборонительная, Орловская и Белгородско-Харьковская наступательные операции 5.07-23.08.1943 г.) лучшие немецкие войсковые соединения групп армий «Центр» и «Юг» были разгромлены советскими войсками (здесь и далее выделено мной — B.C.). Всего на фронте от 400 до 550 км с обеих сторон участвовало 300 дивизий, более 4 млн. человек, до 12 тыс. самолетов, более 69 тыс. орудий и свыше 13 тыс. танков и САУ. По данным ГБТУ, с нашей стороны сражались все 5 танковых армий, все 23 танковых и 6 механизированных корпусов из 13, имевшихся в Красной Армии.
После этого сокрушительного поражения немецкие войска окончательно лишились возможности до конца войны проводить наступательные операции подобного масштаба ибо, по сути, именно эта битва определила исход всей войны. Однако потери наших войск в ходе трех указанных операций оказались столь велики и в настораживающей степени неадекватны конечным их итогам, что заметно усеченные данные по ним были опубликованы только в 1993 году в работе Генштаба «Гриф секретности снят» («ГСС»): личный состав — 963, 3 тыс. человек, 6064 танка и САУ, 5250 орудий. Немецкие войска (по подсчетам наших специалистов) потеряли: «около полумиллиона» личного состава, 1500 танков, свыше 3,7 тыс. самолетов и 3 тыс. орудий. Все эти данные потерь (как наши, так и немецкие) за последние два десятилетия неоднократно оспаривались и уточнялись отечественными и западными историками (оценка Манштейна в мемуарах о танках: «... по этим сведениям мы потеряли намного больше того, что мы вообще когда-либо имели»).
В советские годы усилиями идеологов со Старой площади и ГЛАВПУРа для большей «доступности» пропагандистской кампании основной акцент в изложении и оценке курских сражений был смещен в сторону боев 12 июля 1943 года у Прохоровки, сделав это «танковое побоище» в основном 5 гв. ТА Ротмистрова против 2 ТК СС немцев своеобразной визитной карточкой всей Курской битвы. При этом оценка в официальных изданиях послевоенных лет фактически проигранного противостояния, была однозначна: «сражение было выиграно советскими войсками» (СВЭ, т.4, с.538 и т.6, с.612). Дезинформационный эффект многократно усилили в киноэпопее Ю.Озерова «Освобождение» показом выдуманного одноразового встречного столкновения на огромном поле многих сотен противоборствующих танков с наглядной демонстрацией безоговорочной победы 5 гв. ТА (я до определенного момента все так себе и представлял).
Так был сформирован очередной миф, искажающий, к сожалению, историю войны и оскорбляющий очевидной ложью память геройски погибших в тех боях воинов нашей Армии. Расчет был сделан на то, что в первобытной наивности мифа заложена великая сила (Пушкин: «Над вымыслом слезами обольюсь»). Однако следует помнить, что миф не может собой подменить факт — об этом идеологи Партии забыли. В то же время решающие заслуги наиболее реальных авторов победы на курских просторах, в первую очередь, таких как К. К. Рокоссовский (Центральный фронт (ЦФ)), М. Е. Катуков (1 ТА Воронежского фронта (ВФ)) и другие, были как бы приглушены, а роль представителей Ставки ВГК — неоправданно преувеличена (именно одному из них, а не наиболее удачливому комфронта, поставлен памятник на боевом поле). Здесь следует напомнить, что ненужность введения этих, явно надуманных, должностей убедительно обосновал К.К.Рокоссовский — безусловно, один из наиболее талантливых наших полководцев, сумевший на деле продемонстрировать в полной мере (не в пример многим его коллегам) постижение высот оперативного искусства при проведении, например, Курской, Минской и других стратегических операций. Цитирую: «... Такой представитель вмешивался в действия комфронта, подменял его», но «... за положение дел не нес никакой ответственности».
Между тем, очевидно, что ради возможности сказать всю правду о событиях 1941-1945 гг. последнее десятилетие идет необъявленная, но бескомпромиссная война между мифами и фактами. Однако отрадно отметить — именно к юбилейной дате 60-летия Курской битвы печать, радио и телевидение (как бы взламывая воздвигнутую стену дезинформации и умолчания) опубликовали ряд новых документальных работ о тех событиях с опровержением многих «установочных» фактов, изобретенных в советские времена авторами идеологизированной и малодостоверной официальной «аксиомной» истории. Например, в телевизионных передачах впервые предельно ясно прозвучала мысль о главенствующей роли в достижении успеха в полосе ЦФ К.Рокоссовского, сдержавшего удар, в основном, 9-й Армии В. Моделя. Эта армия (41, 46, 47 ТК, 20, 23 АК и др.), понеся тяжелые потери и продвинувшись всего на 9-12 км, уже 11 июня вынуждена была отказаться от наступления и перейти к обороне. Именно грамотные действия командования ЦФ и командиров соединений создали основные благоприятствующие предпосылки перехода в наступление наших войск на орловском направлении 12 июля и в последующем — на белгородско-харьковском 3 августа. Телеинтервью проводились большей частью с ветеранами ЦФ, которые прямо заявляли: «А причем здесь Прохоровка? Именно у нас — в Понырях, Ольховатке, Гнилище и других пунктах — раньше, чем у боевых соседей, был остановлен враг, и мы первыми начали контрнаступление». Такие же высказывания были и у бывших бойцов и офицеров 1-й танковой и 6-й гв. армий, в напряженных, кровопролитных боях сорвавших планы 48-го ТК 4-ой ТА Хермана Хота прорваться к Обояни, от которой до Курска оставалось всего 55 км. Выступали ветераны-саперы, успешные действия которых по установке труднопроходимых для немецких танков и пехоты минных полей сыграли не последнюю роль в достижении победы — средняя плотность минирования на ЦФ и ВФ была впервые доведена до 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин на 1км фронта. Много интересного рассказал орденоносец-«пэтээровец» о боевом применении противотанковых ружей (ПТР): «По «тиграм» не стреляли — это только в кино показывали. Однако с короткой дистанции наверняка уничтожали бронетранспортеры, бронемашины, автомобили и, если повезет, танки. Я имею в виду слабо бронированные Т-2 и Т-3, с остальными не получалось».
В передачах о Прохоровском сражении впервые говорилось о «тяжелых потерях танковой армии Ротмистрова», однако, итоги тех боев обходили молчанием.
И все же, несмотря на более приближенное к реальным фактам содержание телепередач, при освещении курских событий в печатных изданиях уровень объективно-документальной информативности был на порядок выше. Будучи ограниченным рамками этого обзора, я отмечу только наиболее значимые работы. Вот их перечень.

В. Н. Замулин и Л. Н. Лопуховский. «Прохоровское сражение. Мифы и реальность». («Военно-исторический архив» (ВИА, №33-39).
Есть все основания считать, что эта объемная работа является лучшим изложением реальных событий 10-15 июля 1943 г. в районе Прохоровки. Мне, например, ничего подобного до сих пор читать не довелось. Обилие архивных документов (наших и немецких), подробный разбор боевых эпизодов и их грамотный, объективный анализ создали предпосылки для достаточно ясного понимания того, что же на самом деле произошло на Прохоровском поле летом 1943 г. при столкновении основных сил 5 гв. ТА П. Ротмистрова со 2 ТК СС П. Хауссера. Картина боев получилась настолько четкая и однозначная, что можно согласиться с мнением тех моих коллег, которые от принятия в полной мере авторской трактовки выводов статьи (из-за их частичного рассогласования с изложенным материалом) считают возможным воздержаться. Для тех же, кто эту статью еще не читал (а я настоятельно рекомендую это сделать) о боевых действиях именно 5 гв. ТА, можно сказать следующее:
• решение о «самоубийственном» (по Д. Глэнцу) контрнаступлении многосотенного состава танков по открытому полю на «не сдвинувшуюся с места» (ВИА, №36, с.92) ТД противника (в условиях подавляющего ее огневого преимущества — 88 и 75-мм новые длинноствольные пушки против наших 76-мм), явилось «ошибкой, если не больше» (ВИА, №39, с. 113);
• главная ударная сила 5 гв. ТА (18 и 29 ТК) задачу дня «не выполнила» и понесла «настолько большие потери» («они были огромны»), что «ее дальнейшие атаки потеряли всякий смысл» (ВИА, №37, с. 127). Только за один день 12.07 5 гв. ТА потеряла «около 500 танков» (ВИА, №37, с. 128), то есть более половины своего состава. В связи с этим уже на следующий день ее оставшуюся часть комфронта Ватутин вынужден был вывести из зоны соприкосновения с противником в тыл для срочного доукомплектования;
• миф о «встречном танковом сражении» и «сквозных атаках» так мифом и остался, ибо одиночные машины, прорвавшиеся к исходным позициям не вышедшей «на встречу» главным образом дивизии «Лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер» (замаскировавшей и укрывшей свои танки в складках местности), согласно немецким данным, были уничтожены огнем танков, а также специально созданных с единым радиоуправлением мобильных групп ПТО (Parkfront — «фронт ПТО») до 10 орудий в каждой: 75-мм Рак 40, 88-мм Рак 43 (полевых), Flak 37 (зенитных) и др. Утверждение о том, что при этом нашими танкистами было совершено 20 таранов, умышленно преувеличено, так как из статьи В. Ф. Сотникова «Танковые тараны 1941-1945» («Военно-исторический сборник». М., 1997. Приложение 2, с. 128-136) следует, что в зоне действия 5 гв. ТА таких таранов было всего 9;
• оперативное обеспечение организации боевых действий 2-го ТК СС (оптимальный вариант тактического построения боевых порядков танковых дивизий, четкое взаимодействие их с авиацией, артиллерией и др.) было на более высоком уровне и существенно превосходило аналогичные показатели 5 гв. ТА и взаимодействующих с ней соединений ВФ.
Суммируя все приведенные данные о тяжелейших потерях 5 гв. ТА и минимальном вклинении ее танковых корпусов при проведении контратак (всего до 3-х км), а также имея в виду, что сохранивший боеспособность 2 ТК СС продолжал наступательные действия по более выгодному в оперативном отношении направлению юго-восточнее Прохоровки вплоть до даты исключения корпуса из состава 4 ТА, вывод можно сделать только один — действия 5 гв. ТА 12-13.07, к сожалению, окончились полной неудачей (авторы подобрали другую, более обтекаемую формулировку: «П. Хауссер переиграл П. А. Ротмистрова» (ВИА, №39, с. 112).
Но кто же был истинным автором идеи (абсурдность которой очевидна) примитивной «лобовой» атаки многосотенной лавины танков на более сильного в огневом отношении и приготовившегося к обороне противника? Как правило, все «шишки» достаются только командарму Ротмистрову. А так ли это? Думаю, что не так. Ведь Павел Алексеевич относился к числу опытных и высокообразованных военачальников. Еще в 1938 году он в академии (ВАММ) был руководителем тактического цикла, и я был невольным тому свидетелем. Будучи еще мальчиком, стоял возле него с моим отцом (руководителем огневого цикла) под колоннадой академического здания при отправке слушателей на летние сборы в лагерь у Сенежского озера. И хотя меня Ротмистров тогда изрядно напугал, неожиданно рыкнув: «А ты что здесь делаешь?!», — объективности ради следует считать, что столь грамотный тактик добровольно подобный, заведомо проигрышный вариант атаки выбрать не мог. Учитывая патологическое пристрастие нашего высшего командования к контратакам без разумного сочетания (в отличие от немцев) с обороной (в течение начального периода войны, под Ельней, Смоленском, в сентябре-октябре 41-го — против войск, заблокировавших, а не атакующих Ленинград и др.), такая команда атаковать, а не стать непроходимой стеной, вероятнее всего была спущена «сверху». Адресаты известны: или Ставка ВГК, или ее представитель, или, наконец, комфронта Ватутин. Узнать это точнее пока не представляется возможным, так как ответы на подобные вопросы можно найти только в документах о переговорах «Ставка — комфронта». Однако подобная информация и по сей день для рядовых исследователей является, как правило, закрытой и недоступной («НГ»: «Генералы правду о войне не отдадут»).
Заканчивая эту интересную научную статью, авторы справедливо отметили, что «победа под Курском имела огромное военно-политическое значение».

Михаил Ходаренок. «Первая Прохоровка. На южном фланге Курской дуги масштабные танковые сражения разыгрывались каждый день». («Независимое военное обозрение» (НВО, №16, 2003).
Основное содержание статьи отражено в ее заголовке. Автор пытается ответить на вопрос: «Почему немецкие военачальники практически не заметили крупнейшего танкового сражения под Прохоровкой?». Доводы приводятся следующие. «... Боевой состав советских танковых армий и корпусов, вступающих в Курскую битву, до встречного боя под Прохоровкой был вполне сопоставим с потенциалом 5 гв. ТА. Именно по этой причине 12 июля 1943 г. для немецких войск остался рядовым днем битвы под Курском».
Имеющиеся ресурсы позволяли «... устраивать немцам своеобразные «прохоровки» в битве под Курском практически каждый день... Лучшее подтверждение этой версии — фронтовой контрудар Воронежского фронта 8 июля 1943 г. По привлекаемым силам он вполне сопоставим с встречным (не точно, т.к. сражение «встречным» не было — В.С.) танковым сражением 12 июля 1943 г.». Приводится краткая характеристика замысла фронтового контрудара силами шести ТК и одного МК (директива Ватутина №0014ОП). Названы и причины его неудачи: превосходство противника в воздухе, упреждающее наступление немцев, запредельные маршевые броски (до 200 км при норме 30-40) наших 2 и 10 ТК до начала атаки («... иными словами, вымотать людей перед вводом в сражение до полусмерти»), бои друг с другом (2 ТК с 183 СД), удары штурмовиков по своим частям (2 ТК, 183 СД). Картина знакомая, ибо все это схоже с тем, что происходило и в районе Прохоровки 8-12 июля. Кроме этого большинство опытных танкистов, главным образом 1-й ТА, «возражали против встречных боев с новыми германскими боевыми машинами». Кстати, такой открытый бой танков с танками был запрещен приказом НКО №325 от 16.10.42 г. Обоснованность его требований (во всяком случае, в 1943 г.) была подтверждена результатами боев 1 ТА и 5 гв. ТА в ходе Курской битвы. Автор приводит убедительные возражения командующего 1-й ТА М.Е.Катукова против подобных контрударов: «... наносить контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно... гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой... А когда мы обескровим их части..., тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара».
На практике так или почти так и получилось. 48 ТК немцев (командир — Кнобельсдорф, НШ — Меллентин) в составе ТД СС «Великая Германия» (точнее, «гренадерская моторизованная») 3, 11 ТД и др., имея более 360 танков и СУ, наступал в направлении Обояни. Однако благодаря грамотным действиям в первую очередь танковых соединений 1-й ТА совместно с частями 6 гв. А, к 14 июля 48 ТК, исчерпав свои возможности, достиг только (по Меллентину) рубежа «вые. 260,8— вые. 247,0» (соответственно 5 км сев.-вост. и 8 км сев.-зап. Верхопенья).
«... Таким образом, основную тяжесть боев 8 июля 1943 г. вынесла на своих плечах 1 ТА... В целом заслуги армии ... еще ждут своего детального описания. Однако велики были и утраты — в течение только 8 июля 1-я ТА потеряла 158 боевых машин (к началу операции в составе 1-й ТА было 542 танка — В. С.).... В этот «незнаменитый» день Курской битвы БТ и MB Воронежского фронта понесли значительные и по большей части неоправданные потери... утрачено 343 танка». Автор отметил также, что Ватутин испытывал определенное давление со стороны «авторитетного представителя Ставки на ВФ — начальника Генштаба Василевского, ... не молчала и Москва... постоянно следовали накачки и угрозы... Воевали, как умели... И разгар войны — лето 1943 г. — для многих командиров КА был еще периодом ученичества... Из допущенных недочетов выводы делали очень медленно».
М. Ходаренок заметил, что «по такому же сценарию... прошел контрудар войск ВФ и 12 июля 1943 г...., получивший впоследствии наименование «танковое сражение под Прохоровкой». Советские бронетанковые соединения, вновь брошенные в гибельный для них встречный бой, понесли большие потери. Когда же на южном фасе Курской битвы... немцы приступили к плановому отходу, мощно ударить по противнику оказалось уже нечем». Это заключение, по сути, достаточно убедительно ставит под сомнение обоснованность выводов об «успешном завершении» оборонительной (?) операции Воронежского фронта к 16 июля 1943 г. (ВИА, №39,
с.122). Дело в том, что начать наступательную операцию этот фронт смог только 3 августа 1943 г., в то время как на северном фасе Центральный, Брянский и Западный (частью сил) фронты наступали уже с 12 июля.

Максим Моргунов. «Рухнувшая «Цитадель» («Вокруг света», №7, 2003)
В богато иллюстрированной статье приводится соотношение противоборствующих сторон на северном и южном фасе Курской дуги. На общей схеме показаны рубежи, достигнутые нашими войсками при контрнаступлении 12.07.-23.08.43 г. Дано краткое описание боевых действий. Подчеркнута роль немецкой авиации в борьбе с нашими танками. Под фотографией модернизированного пикирующего бомбардировщика Ю-87G, вооруженного двумя 37-мм противотанковыми пушками, текст: «... На таком самолете самый знаменитый пилот Люфтваффе Ханс-Ульрих Рудель уничтожил под Курском 20 советских танков». Здесь следует сделать два уточнения: первое — известный ас Рудель «самым знаменитым пилотом» все же не был, второе — из 20 указанных танков 12 он уничтожил (по данным Меллентина) в течение одного дня. Хотя следует признать, что, комментируя успехи Руделя, прав я был только в части, касающейся чрезмерной его оценки — «самый знаменитый». Я исходил из того, что по общему признанию «величайшим летчиком-истребителем всех времен» считался Эрик Хартман (352 победы, 1425 боевых вылетов, награжден Рыцарским Крестом (РК) с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами). И по этому показателю (популярность!) я был близок к истине, т. к. по немецким оценкам Хартман считался наиболее популярным пилотом люфтваффе. Но, изучая скудную, специально скрываемую от нас информацию о необыкновенных достоинствах пикировщика Ю-87 «Штука» (по сути самого эффективного (до 1944 г., заменен ФВ-190) самолета войсковой авиации 2-й Мировой войны), с удивлением обнаружил, что наивысшую награду Третьего рейха (РК с «Золотыми» Дубовыми Листьями) во всей немецкой армии имел единственный человек — пилот Рудель. Вот перечень боевых достижений «пикировщика № 1» (по немецким данным): подбил 519 танков (главным образом, на Ю-87G с двумя 37-мм пушками) — на 22 единицы больше среднего за войну реального состава нашей танковой армии (по данным Генштаба — 497 ед.); используя, в том числе, 500 и 1000 кг бомбы, потопил (расколов) линкор «Марат», 2 эсминца («Минск», «Стерегущий»), уничтожил 4 бронепоезда, 800 автомашин, 150 позиций артиллерии, 70 десантных судов и др. Сбил 9 самолетов. 30 раз подбит зенитной артиллерией (но ни разу — истребителями), 5 раз ранен. Всего же только 46 кавалеров РК на самолетах этого типа подбили 2414 танков. Учитывая высокую эффективность Ю-87G при атаке на танк с задней полусферы по слабобронированному моторному отделению (под углом ~20°), в люфтваффе были созданы спецэскадрильи (группы) для борьбы с танками. Так что в оценке «популярности» я был близок к истине, чего не скажешь о более высокой «награжденности» Руделя. Однако при ознакомлении с подобной «запоздалой» информацией невольно возникает вопрос: а почему же столь велик разрыв в количестве боевых вылетов, к примеру, у самой талантливой группы как наших, так и немецких плотов? Вот официальные данные о боевых вылетах лучших наших асов: Покрышкин — 600, Кожедуб — 330, Ефимов — 222, Беда — 220. У немцев картина несколько иная: Хартман — 1425, Рудель — 2530. Напрашивается вывод, что боевые действия нашей авиации, скорее всего, лимитировались наличием горючего, т. к. поставленные по Ленд-лизу 2828 тыс. т бензина полную потребность в нем не покрывали. Видимо, по этой же причине велась и слишком ускоренная подготовка летчиков, что приводило к неоправданно завышенным боевым и небоевым потерям в ВВС (по данным некоторых историков, например, в 1943 году небоевых потерь было даже больше, чем боевых). Однако официально опубликовать точные данные по этим показателям пока никто не спешит.
Вернемся к статье Моргунова.
Далее автор приводит данные о потерях 5 гв. ТА за 12 июля: «... Результаты для советской стороны были неутешительны — 5 гв. ТА согласно журналу боевых действий потеряла в этот день 299 танков и САУ, 2 ТК СС — 30». Сразу бросается в глаза разница в цифрах (на 15% меньше) по сравнению с данными, приведенными на с. 127 ВИА № 37, хотя, казалось бы, авторы статей использовали одни и те же «официальные» источники 5 гв. ТА — боевые донесения и журнал боевых действий. Сопоставление этих данных лишний раз подтверждает традиционную недостоверность (подгонка, сокрытие и т.п.) указанных документов. О «недоизученности» вопроса о немецких потерях в танках и говорить нечего. М. Моргунов утверждает, что если бы Ватутин не перенес время атаки 5 гв. ТА с 10.00 на 8.30, то все могло бы быть иначе. «... Дело в том, что «Лейбштандарт» должен был наступать на наши позиции в 9.10, и в этом случае советские танки встречали бы огнем с места немецкие». Сама по себе мысль более чем здравая, однако автор в подтверждение ее не приводит никаких документов, оставляя тем самым ее в разряде только предположения. В статье дан пример принципиальности командарма 1 гв. ТА М. Е. Катукова, когда в первые дни немецкого наступления «... Н. Ватутин отдал приказ ... Катукову немедленно контратаковать. В армии Катукова 1/3 составляли легкие танки Т-70». Во избежание больших и неоправданных потерь «... Катуков обратился к Ватутину с просьбой отменить приказ, но тот отказал. Неугомонный командарм тогда связался со Сталиным и доказал Верховному свою правоту. Приказ Ватутина был отменен. Т-34 продолжали действовать из засад, что было гораздо эффективнее лобовых контратак». А вот командующему 5 гв. ТА при выработке решения о вводе в бой 12.07 его армии именно такой принципиальности и не хватило.
М. Моргунов приводит полностью редкий документ — служебную записку гв. генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова от 20.08.43 г., адресованную Г. К. Жукову. Вот основные ее положения: «В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 г. 5 гв. ТА встретилась с исключительно новыми типами танков противника... Я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении... Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки... при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем... Я, как ярый патриот танковых войск, прошу Вас... сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов... и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 г. новых танков». Следует напомнить, что такой танк — Т-34-85 — был принят на вооружение в январе 1944 г., а первый его серийный образец сошел с конвейера Нижнетагильского завода в марте того же года.
Как бы иллюстрируя ситуацию, изложенную Ротмистровым, автор в предыдущем номере журнала («ВС», № 6, «Железный марш») привел малоутешительные данные о потерях танковой армии П. Рыбалко: «... Например. Только 3-я гвардейская танковая армия в 1943 году обновляла парк боевых машин на 90-100% 4 раза!». Подобное зачастую неграмотное применение танковых соединений даже в 1943 году (НВО, №16, 2003: «Период ученичества») подтверждает ставший уже хрестоматийным пример боев 3 гв. ТА на Курской дуге против ГА «Центр» (который я уже приводил ранее), когда танковая группа этой армии 10.8.43 г. в боях за высоту из 110 танков потеряла 100. Нечто подобное происходило и на участке ГА «Юг» — 503-й батальон тяжелых танков «Тигр» T-VI Е (45 ед.) только с 5 по 10 сентября 1943 г. уничтожил 501 советский танк. К сожалению, следует признать, что в 1943 году при ведении боевых действий наших войск «количественные» показатели, как правило, существенно преобладали над «качественными».

М. Ходаренок. «Второе Бородино на Прохоровском поле. После танкового сражения 12 июля 1943 г. обе стороны считали, что потерпели поражение». (НВО, №20, 2003).
Автор отметил, что «официальными советскими историками» контрудар 12 июля 1943 г. под Прохоровкой характеризовался, как «самое большое встречное танковое сражение Второй мировой войны», которое было «выиграно советскими войсками», а 12 июля 1943 г. — «переломный день в ожесточенных боях на южном фасе Курской дуги и в целом во всей Курской битве». В дальнейшем Ходаренок приводит официальные доклады Ротмистрова, Ватутина и Василевского, которые указанные выводы не подтверждают. 12 июля (24.00) Ватутин докладывает Сталину (боевое донесение № 00219): «... 13 июля следует ожидать продолжения активных действий противника на прохоровском и корчаковском направлениях». Автор продолжает: «С этого момента сразу начинаются очевидные нестыковки с официальной версией событий 12 июля. Если генерал Ватутин по-прежнему ожидает от немцев продолжения атак на прохоровском направлении, то, стало быть, нанесенные контрудары... никак нельзя характеризовать, как крупный успех оперативного значения». Автор обратил внимание, что в указанном докладе о «перешедшей с утра 12.07 в наступление 5 гв. ТА ... нет ни одного слова о выигранном сражении и тем более нет даже малейших намеков на то, что потом можно было бы трактовать, как «полное превосходство советского военного искусства...». Таким тоном скорее докладывают о собственных неудачах, нежели о блестящей победе над врагом... В общем, из текста боевого донесения штаба ВФ однозначно ничего понять нельзя... складывается впечатление, что речь идет не более чем о боях местного значения». Такая же трактовка событий изложена и в докладе Сталину 13 июля представителя Ставки ВГК маршала Василевского. «... Начнем с того, что маршал тоже не упоминает о крупнейшем танковом сражении Второй мировой войны. О битве под Прохоровкой — и это более чем странно, не говорится ни единого слова». Из доклада Василевского: «... Приступили к выводу Ротмистрова в резерв». Вывод автора: «... соединения и части Ротмистрова к исходу 14 июля 1943 г. не представляли из себя полноценной боевой силы... По докладам Василевского за 13-14 июля 1943 г. складывается впечатление, что в течение этих двух суток представитель Ставки ВГК и начальник Генштаба РККА оставался в неведении, что стал очевидцем и в какой-то мере участником танковой битвы, не имевшей аналога в истории войн и военного искусства». Далее автор приводит оценки этих событий командующего Степным фронтом И.Конева («...по существу предлагает неотложную помощь победителям»), члена Военного Совета Н.Хрущева («... положение (после 12.07 — B.C.) ухудшилось... положение-то сложилось грозное») и командующего ГА «Юг» Манштейна («... 14 июля корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки»). «... Подтверждением территориальных приобретений немцев в боях на южном фасе Курской дуги, в том числе и 12 июля 1943 г., служит прилагаемая карта». Эта хорошо выполненная «схема 1» показывает динамику действий 4 ТА Хота и опергруппы «Кемпф» на фронте Круглик-Безлюдовка (до 90 км), но из-за выбранного масштаба и излишней мозаичности изображения сам район боевых действий у Прохоровки, равно как и «наглядность территориальных приобретений немцев после 12 июля», просматриваются не лучшим образом. Читателям поэтому предлагается «схема 2» — о наступательных действиях 2 ТК СС непосредственно у Прохоровки (до момента отзыва корпуса из этого района боевых действий), которая более наглядно фиксирует его «территориальные приобретения» после 12 июля.
Завершается статья предположением автора: «... Когда стало ясно, что Курская битва в целом завершается крупнейшим стратегическим выигрышем, возник вопрос: какие же эпизоды оборонительной операции являются наиболее яркими, свидетельствующими о полном превосходстве РККА над Вермахтом... Наверняка в этой связи и было принято решение (причем на самом верху) засчитать Прохоровку в конечном итоге, как победу». М. Ходаренок угадал — именно так и родился очередной миф о частных победах на войне.
Однако есть одно замечание. Не совсем понятно (и не одному мне), кого автор имел в иду в подзаголовке статьи: «После танкового сражения 12 июля 1943г. обе стороны считали, что потерпели поражение». Думаю, что для такого утверждения оснований мало, ибо подобных документально подтвержденных высказываний наших военачальников не отмечено. Да и М. Ходаренок ни одного из них конкретно в статье не назвал. Что же касается немецкой стороны, то все непосредственные участники боев именно 12.07 с 5 гв. ТА такие оценки никогда не делали (Манштейн (ГА «Юг») — «развивая успех», Хот (4ТА) — «полный успех» и др.), так как после 12.07 2 ТК СС продолжал наступательные действия до момента получения приказа о передаче его в распоряжение ОКХ.

Алексей Филиппов. «Конец «Цитадели» («Известия», 8.07.2003)
Газета ограничилась публикацией небольшой статьи (120 строк), в которой отметила, что «... Официальная советская история изображала Курскую битву совершенным триумфом отечественного оружия; молодые постсоветские историки смаковали катастрофические потери советских танковых войск... В последнее время наметилась другая тенденция - нам снова предлагают полюбить наше прошлое и Курскую битву изображают в духе киноэпопеи «Освобождение». Ни то, ни другое не вызывают уважения... К июлю 1943 г. воевать, как немцы, Красная Армия не могла. Этого не умел никто — ни генералы, ни простые солдаты. Воевать, тем не менее, было надо, и успехи покупались несоразмерно большой кровью. На стороне РККА была поражавшая немцев жертвенность... По словам Меллентина, «стоицизм большинства русских солдат и их замедленная реакция делали их почти нечувствительными к потерям». Немец считал жертвенность чертой русского характера. После того, как стратегическая инициатива перешла к Советской Армии, немцы покатились на Запад... Станут голодать, им предстоит разувериться в командовании... После купленной большой кровью победы под Курском до этого оставался один шаг — экзамен был тяжелым, но Советская Армия его сдала».
Но был в статье Филиппова еще один абзац, который ничего, кроме удивления, вызвать не мог: «... К тому же (так предполагают современные историки) многие из отечественных танков были изготовлены с отступлением от технологии — с 45-мм орудием и броней из котельного железа». Подобную ерунду читаю впервые. Как бывший старший военпред, не могу даже представить себе, чтобы в условиях военного времени, при наличии ОТК, военпреда и вечно толкающегося сзади представителя спецотдела, кому-нибудь пришла бы в голову мысль о столь чудовищной замене. А безграмотное словосочетание « с отступлением от технологии» и установка «45-мм орудия» не поддаются логичному комментированию. Фамилии же этих таинственных «специалистов-историков» автор не называет. А жаль...

Владимир Сафир. «Подправленное сражение. Замалчивание правды о войне принижает бессмертный подвиг наших солдат» (НВО, №22, 2003).
Потребность в написании этой статьи была обусловлена тем, что в последние годы стало очевидно — от общественности (народа) умышленно скрывают правду о событиях, происшедших под Прохоровкой летом 1943 года. Пытаясь укрыться округлыми формулировками, недостоверными данными потерь при крупнейшей танковой битве между 5 гв. ТА и 2 ТК СС, авторы последней Военной энциклопедии (ВЭ, т .4, с. 361) всю явную ложь из предыдущего издания СВЭ (т.4) об этом сражении («было выиграно», «завершилось победой», «противник перешел к обороне» и др.) в свой текст не включили, а факт «победы» 5 гв. ТА просто обошли молчанием. К тому же в новом издании энциклопедии (как и в старом) отсутствует карта-схема боев у Прохоровки. При сопоставлении этих и других материалов стало очевидно, что на самом деле все происходило иначе. Это первое. Второе — если произошло столь масштабное, неудачно сложившееся для 5 гв. ТА боевое столкновение многих сотен танков, то, естественно, возникает вопрос, а что же собой представлял противник, что скрывалось за сухой, мало понятной аббревиатурой «2 ТК СС», сколько танков и каких имели его танковые дивизии «Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» Теодора Виша, «Дас Райх» Вальтера Крюгера, «Мертвая голова» Хермана Присса³³², и достаточен ли их боевой опыт. И толь ко совокупность всех этих знаний дала бы возможность читателю составить самому ясное представление о событиях тех дней. И третье — я хотел довести до сведения читателей (хотя бы кратко) примеры очевидной лжи о «победе», которые даже до последнего времени тиражировали в многотысячных экземплярах некоторые недобросовестные СМИ. Но из этих задумок далеко не все получилось. Дело в том, что редакция «НВО» сыграла со мной, как говорят, «боцманскую» шутку: статью не только сократили, но и внесли свои «редакционные» добавления. Все это делать можно, но только при обязательном согласии автора. Этого не сделали и вариант статьи, отредактированный (как я понял) А.Уткиным, мне даже не показали. Пытаясь по телефону выяснить, откуда взялись «дубовые ветви» вместо «дубовых листьев» к Рыцарскому кресту (первое, что бросилось в глаза), в ответ от Уткина услышал, что вот перед ним книга, в которой именно так эта награда и названа (видимо, имелась в виду книга «Восточный фронт» П. Кареля, о которой компиляционную статью «Глазами немецкого противника» он написал в НВО, № 23, 2003). На мой довод, что эта практически единственная книга с неточным переводом (во всех сотнях других историко-мемуарных изданиях указываются только «дубовые листья»), он достаточно невежливо ответил: «Мне некогда». Продолжать в подобном тоне разговор я не посчитал нужным. Поэтому, пользуясь случаем, приношу читателям извинения за допущенные не по моей вине неточности и сообщаю:
• статья была на несколько месяцев задержана редакцией НВО (я даже о ней забыл), хотя намечалась, как введение к предстоящим публикациям о событиях 12 июля 1943 г. (поэтому в моей редакции она называлась «О прохоровских событиях пора сказать правду»);
• о наградах командира 2 ТК СС Хауссера я не писал. Фразу «... один из 159 кавалеров Рыцарского креста с дубовыми ветвями и мечами» вставил редактор. Сама по себе цифра «159» мало о чем говорит. Но уж если Уткину так захотелось оценить награды Хауссера, то следовало бы сказать (ближе к обсуждаемой теме), что он был «1-м кавалером Рыцарского креста в Ваффен-СС», а «Дубовые Листья» получил от Гитлера «за успешные действия корпуса в районе Прохоровки 5-16 июля 1943 г.». По немецким данным, 2 ТК СС за этот период подбил 1149 бронеединиц. «Мечи» же Хауссер получил до снятия его Гитлером с должности (3.04.45 г.) через 6 дней после ранения 20.08.44 г. в Нормандии. А спор наш с Уткиным лучше всего разрешит Манштейн — заглянем в его краткую автобиографию и узнаем, награждали ли его «ветвями» или «листьями». Цитирую: «Служба в армии... участник кампании на Западе в 1940 году. Рыцарский крест... Тяжелые бои... завершаются в марте 1943 г. победой под Харьковом. Дубовые Листья». И никаких «ветвей»!
• вставлена недостоверная фраза: «Соединения (три ТД 2 ТК СС — Авт.) имели практически одинаковую численность (до 15 тыс. солдат и офицеров)». В данном случае численность дивизий (по состоянию на июль 1943 г.) завышена почти в 2 раза. С учетом последних данных (немецких и наших) я приводил по трем дивизиям более точные цифры: «...личный состав каждой — 17-19 тыс. (к июню 41 г.), к июлю 43 г. — 8-9 тыс. чел.» (данные по 1943 году соответствуют порядку цифр, изложенному в статье В. Замулина и Л. Лопуховского в ВИА, № 33).
• Если бы мне показали до публикации измененную статью, я бы сразу увидел и исправил техническую описку в моей дискете — вместо «18-й гвардейский танковый» следует читать «18-й танковый».
И последнее. Из заключительной части статьи с перечислением опубликованных недостоверных сведений о прохоровских событиях Уткин додумался вычеркнуть фразу — самый главный пример дезинформации о якобы наличии в 5 гв. ТА танков Т-34 с 85-мм пушкой: «таких танков в армии П. Ротмистрова было большинство». Автор столь нелепого заключения — И. А. Родимцев («На святое поле с посевом лжи». «Советская Россия», 14.06.2001).