Опубликовано в ВИА №9 (93) 2007
Эта статья также включена в "Военно-исторический альманах" Виктора Суворова, вып. 2 (2013 г.)

К сожалению, в Альманахе по вине редакции (мне не показали верстку) проскочили две досадные опечатки - на стр. 291 у цифры "3987,7" исчезла запятая, а на стр. 316 вместо даты приказа "20.4" стоит "28.4". Но это все цветочки. А вот и ягодки - таинственный редактор (от встречи уклонился) додумался впервые в отечественной историографии на стр. 284 (пункт "а") официальный документ 69-й армии переделать в немецкий ("из доклада 9-й армии Вермахта"). Так что вся эта "пена" ко мне никакого отношения не имеет.

Новые мифы о Великой Отечественной. Дата изготовления – 2006 год.

«Ох, какой это выкормыш Отца и Учителя!
Какой браконьер русского народа!»
Писатель-фронтовик Виктор Астафьев

Просматривая «Независимое военное обозрение» за 30 марта с.г. сразу же натолкнулся на броский рекламный заголовок «Маршал Жуков – «Кризис-менеджер» на полях сражений» (подзаголовок – «Великий полководец, оказывается, не только умел побеждать, но и берег солдатские жизни»). Так, усилиями некоего Полугатарёва рекламируется книга А. Исаева «Георгий Жуков. Последний довод короля». Однако появление еще одной книги, посвященной Г.К. Жукову, вызвало естественную настороженность. Тем более, что за прошедшие десятилетия после победы, несмотря на очевидное сопротивление административных органов разных мастей, о жуковских боевых «деяниях» и тем более о его якобы способности «беречь солдатские жизни» опубликованы уже горы абсолютно достоверных архивных документов, убедительно доказывающих отсутствие этих достоинств у Георгия Константиновича. Так что в этом менеджерском «бренде» к каждому слову следует приставлять, как минимум, по одному знаку вопроса.
Между тем, книга Исаева достаточно уникальна. Но «уникальность» ее состоит не в правдивом документально-подтвержденном исследовании новых, малоизвестных событий прошедшей войны (а их еще осталось уйма). Все дело в том, что в отличие от множества опубликованных историографических трудов о Великой Отечественной, авторы которых оценивали реальные события, подтвержденные архивными документами, Исаев избрал свой, действительно «уникальный» путь освещения фронтовых операций 1941-1945 гг. и участия в них Г.К. Жукова. «Путь» этот прост, как водопроводная труба: автор отбросил далеко в сторону такие общепринятые понятия, как мораль (не забыв, видимо, ленинские указания о том, что «в вечную нравственность мы не верим»), честность ученого, общепринятые нормы научно-культурного общения с оппонентами, объективную (без идеологических пристрастий) работу с опубликованными и не вызывающими сомнений архивными документами и др. Все это Исаев, «не долго сумняшеся», заменил недостоверными трактовками и вариантами, экзотическими предположениями, литературно оформленными фантазиями и, как ни печально это признавать, откровенным (pardon) враньем.
С чем же ознакомится любознательный читатель, рискнувший купить и прочесть это «произведение»? Очевидные возражения и опровержения изложу только по основным позициям, так как если все «завихрения» Исаева поставить «на ноги», то потребуется защитить не одну докторскую диссертацию.
Прежде всего, следует отметить основной метод обоснования Исаева – он берет доказанные факты отрицательной деятельности Жукова и, недолго думая, эти «минусы» переделывает в «плюсы», снабдив подобное действо неубедительными обоснованиями.
Далее читатель с удивлением узнает, что:
1. Жуков «с первых дней войны демонстрирует понимание того, как следует наносить контрудары»;
2. «Георгий Константинович был лучшим оперативным фехтовальщиком Красной армии»;
3. «Артиллерийское наступление и штурмовые группы стали его детищем и визитной карточкой»;
4. В ходе халхинголовских боев Жуковым были допущены только «шероховатости»;
5. Отъезд Жукова с Центрального фронта Рокоссовского (1943 г.), якобы, документально не подтвержден;
6. Данные разведки (1941 г.) были противоречивы;
7. К 1 июня 1941 г. «группировка немецких войск не выглядела однозначно нацеленной на СССР»;
8. При проведении Ельнинской операции «оттачивал работу артиллерии»;
9. Все неудачи Ельнинской операции (ее прекращение) возложил на Генштаб;
10. Автор воспел аморальную и лживую характеристику, которую Жуков втихомолку сочинил на им же загубленного, талантливого полководца командарма-33 М.Г. Ефремова;
11. Жуков отдавал приказы беречь личный состав;
12. Действия Жукова на Западном фронте (1942 г.) «обозначены печатью осторожности», а не «растопыренными пальцами», как определил Генштаб;
13. За мудрое решение штурмовать «в лоб» Зееловские высоты следует «снять шляпу» и др.

Но остановимся. Эти и другие исаевские историографические «открытия» я прокомментирую чуть позже.
Однако возникает вопрос – а на какую же почву падают «просветительные зерна» исаевских изобретений и имеется ли она (эта почва) в наличии? К сожалению, еще имеется...
Давно известно, что при оценке различных (в том числе и исторических) событий общественность делится, в основном, на две группы. Одна, проявляя творчество и всесторонне анализируя новые документально-подтвержденные данные, определяет свою позицию, соответственно корректируя отношение к происходящему. Другая группа, уверовав однажды в какие-то мифологизированные и ошибочные трактовки событий, ничего в своем сознании менять не считает нужным (их, правда, меньшинство). Великий Бальзак подобную ситуацию очень метко подметил и сформулировал еще в далеком 18-м веке: людей, не меняющих своих убеждений, по мере поступления новой информации, он назвал «непогрешимыми болванами» (сразу оговариваюсь, что от использования при общении с оппонентами хотя и справедливых, но достаточно резких бальзаковских определений, я воздержусь). В наши же годы эта проблема приобретает следующее звучание: «Общество достаточно выросло для того, чтобы не нуждаться в мифах и знать правду. Народ умнее карманных мифологов» (Э. Генри).
К сожалению, следует констатировать, что представители второй группы, равно как и «бальзаковский» электорат сегодняшних дней, еще до сих пор чувствуют себя достаточно комфортно и их глашатаи (Гареев, Куманев, Невзоров, Пыхалов, «примкнувший к ним» Исаев и др.), занимая пока ключевые позиции в Академии Военных Наук, Институте военной истории МО РФ и др., умудряются пробиваться (как сорная трава сквозь трещины в историографическом асфальте) со своими сказкомифами о Великой Отечественной войне, сочиненными еще идеологами времен советско-сталинского периода. Вся эта морочащая людям головы компания, в которой место центр-форварда прочно занял Гареев, обрела новый «бренд», четко отражавший суть их деяний – «неосталинисты». Одна из основных их задач – вернуть былую «славу» Сталина, попытаться скрыть его и жуковские граничащие с преступлениями промахи и оправдать незаслуженно присвоенное Жукову идеологами-пропагандистами ЦК КПСС «звание» Маршала Победы.
Но вернемся к творению А. Исаева. Книга написана хорошим языком. Пытаясь обратить особое внимание недогадливого читателя в аннотации на свою исключительную эрудицию, «известный историк» (так сформулировано в аннотации) обильно пересыпал сборник своих изобретений и вольных трактовок событий прошедшей войны большим количеством ссылок на известных исторических личностей: Клаузевиц и Дерсу-Узала, Микеланджело и Мольтке-младший, Меретто Рокко, Шапошников, и много других. Причем из этого перечня Исаев особо отмечает подход к творчеству Микеланджело, цитируя его хрестоматийную фразу: «Я беру глыбу мрамора и отсекаю от нее все лишнее». Этот прием классика он соотносит и к деятельности полководцев. Но очевиден достаточно прозрачный намек на метод работы (оценки событий) и самого Исаева по созданию монументальной глыбы (которую условно попробуем назвать «истина»), «отсекая от нее все лишнее» - ложь, фальсификацию и т.п.
Однако оценивая эту работу, следует отметить очевидное – методологические навыки и приемы Микеланджело оказались нашему историку не по зубам, ибо он, пребывая в творческом экстазе, «наотсекал» по живому (!) столько лишних кусков, составляющих основу объективных оценок, что в результате осталась какая-то модернистская композиция (с преобладанием арматуры), содержащая только минимальные следы истины и правды.
С удивлением читая всю эту «историографическую лысенковщину», как по форме, так и по содержанию, невольно вспоминаю довоенное детское впечатление от выступления знаменитого Хенкина на субботнем концерте в БТ Академии (тогда ВАММ), читавшего рассказ Зощенко (отрывок: некто «поддатый», прорвавшись на сцену, начинает давить ногой лампочки рампы. Обрадованная публика, воодушевляя его, кричит из зала: «Не робей, Вася! Дуй до горы! Крой их, дьяволов, по башкам»).
В нашем случае автор чем-то напоминает этого «Васю». В ходе дискуссии с основными оппонентами, он, не выбирая выражений, «кроет по башкам» В. Суворова (снисходительно величая его иногда по имени и отчеству), и В. Бешанова, и покорного Вашего слугу – В. Сафира. Причем «известный историк» не забывает оповестить читателей, что вся эта троица бестолковых «демонстрирует непонимание базовых принципов ведения операций и незнание фактического материала» (в таких случаях уместна реплика: «смех в зале»). Если уважаемые читатели думают, что подобный бред («исаевщина») мною выдуман, то ошибаетесь – вся эта несуразица черным по белому напечатана (pardon) «историком» в заключении на странице 460 (ну точно по Можаеву: «Рога ломать будем, враз и навсегда»).
Итак, очевидно, что научная ценность этой книги, говоря заковыристыми оборотами, что так любит делать Исаев, асимптотически приближается к нулю. Но это уже дело автора «выдать на гора» то, на что он способен. Я бы мог поставить на этом точку («наплевать и забыть»), оставив все исаевские фантазии и грубости на суд читателей и его совести.
Однако осталось одно НО. Гражданин Исаев позволил себе сделать то, что не имел права делать историк – включил в свою «документальную» работу откровенную ложь, а если точнее, используя все богатство русского языка, вранье. Я имею в виду описание придуманного им от начала и до конца хода ликвидации Нарофоминского прорыва (с. 300-302) и необоснованное хамское оскорбление руководителя операции по его ликвидации – командира танковой группы, моего отца М.П. Сафира.
То, что Исаев не читал описания этого танкового боя, изложенного строго по боевым архивным документам 33-й армии и штаба Запфронта в ВИА №1 и в моей книге «Первая Мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны» изд. ООО «Полководцы Отечества» М. 2005, очевидно после первых же строк прочтения его «сочинения» (заодно обозначенное на титуле издательство Исаев почему-то решил изъять, заменив его другим, второстепенным). Непонятно только, откуда он всю эту придуманную несуразицу взял – то ли услышал обрывки этих эпизодов на каких-то посиделках («под этим делом…»), то ли книгу мою ему показали издали (сноски есть, а в «списке использованной литературы» ее следы не обнаружены, как не обнаружены (видимо, демонстративно) ссылки на журнал ВИА). Как ни странно, но весь «слив компромата» в мой адрес Исаев ведет строго по позициям, которые в теоретическом споре я в свое время на страницах ВИА в 1997-2004 гг. выиграл у Гареева (Халхин-Гол, расчет безвозвратных потерь, объективная оценка оперативных способностей Жукова, штурм Зееловских высот, берлинская операция, рейтинг полководцев и др.).
Так что в этой истории «уши торчат» явно не исаевские, а скорее «самого» Гареева (предположение). И «заказал» меня кто-то из этого клана, отведя роль «шестерки» не в меру разбушевавшемуся Исаеву (прогноз). Но, возможно, я ошибаюсь… Очевидно, что правду знает (но не скажет) только сам гражданин Исаев.
Теперь мне только осталось принести извинения читателям ВИА за то, что из-за некомпетентности Исаева, вынужден потратить время на опровержение его выдумок (в том числе о ходе ликвидации Нарофоминского прорыва), перечень которых оказался до неприличия большим. Но прежде всего для тех, кто не имел возможности прочесть о прорыве в ВИА №1, 1997 и №12 (72), 2005, следует очень коротко изложить ход боевых действий 1-4 декабря 1941 г.
В условиях стабилизации обстановки на Западном фронте и подготовки наших войск к контрнаступлению, немцы на главном (московском) направлении силами 258 ПД (478 ПП и 30 танков) 1.12 неожиданно осуществили прорыв (на 25 км!) обороны 33-й А. Наступая на восток по маршруту Головеньки – Алабинская высота 210.8, они 2.12 заняли Юшково-Петровское-Бурцево (окраина Апрелевки). До выхода немцев на стратегическое Киевское шоссе оставалось 2 км, до штаба Запфронта – 12. Ситуация сложилась критическая. Цитирую главное из исаевского экзотического перла (с. 300): «… Сосредоточение 18-й СБР А.И. Сурченко запоздало. Ефремов прислал руководителю действиями 2-х танковых батальонов начальнику АБТ войск 33-й армии генерал-майору М.П. Сафиру записку: «Михаил Павлович! Подожди до подхода пехоты». На всякий случай уточню: в распоряжении М.П. Сафира были танковые батальоны, не имевшие, в отличие от танковых бригад, своей мотопехоты. Что в этой ситуации делает Сафир? Угадали: он плюет с высокой колокольни (каков «стиль»! – В.С.) на указание командующего армией и атакует, не дождавшись пехоты. Это не его уровня решение. Такие вопросы может решать только руководитель операции… То, что атака подчиненных М.П. Сафира частей не обернулась их избиением есть следствие удачи и истощения наступательного порыва немцев к началу декабря 1941 г. … «Инициативу» М.П. Сафир понял, как возможность проигнорировать прямые и недвусмысленные указания М.Г. Ефремова, и как возможность нарушить азы тактики танковых войск… Впрочем, не был достигнут Сафиром и решительный результат сражения: прорвавшаяся боевая группа немцев не была окружена и уничтожена, а отступила…».
А дальше самое страшное. Читателям, по замыслу автора, следует затаить дыхание: «… Г.К. Жуков умел находить аргументы для таких «инициативных» людей, как М.П. Сафир…». Бедный Михаил Павлович! Даже трудно представить, что от него останется после ознакомления с указанными «аргументами» (правда, Исаев о концовке этой «трагедии» почему-то читателям ничего не сказал, видимо, по каким-то техническим причинам). Но ничего, эту его досадную недоработку есть возможность исправить – о жуковской «расправе» я расскажу чуть позже.
Итак, в опровержение придуманной историком Исаевым ситуации и оценок ряда событий, следует сказать следующее:
- 3-го декабря руководство боевыми действиями в районе Петровское-Юшково осуществлял не таинственный «генерал-майор», а полковник М.П. Сафир (для сведения Исаева: звание «генерал-майор танковых войск» он получил в конце 1942 г. за то, что «… обеспечил отличное руководство танковыми войсками армии во всех операциях… храбр» ).
К тому же М.П. Сафир руководил действиями не двух танковых батальонов, как утверждает Исаев, а 5-й ТБР, 136-м и 140-м отдельными танковыми батальонами, 23-м и 24-м лыжными батальонами. Это и был основной состав танковой группы (ТГ), командиром которой он был назначен.
- К огорчению Исаева, информирую, что М.П. Сафир был назначен не только командиром ТГ, но по поручению М.Г. Ефремова руководителем всей операции по ликвидации прорыва (М. Сафир: «Руководство действиями в этой операции командующий армией... поручил мне» (ВИА №1, 1997, с.81)). Поэтому только ему, командиру ТГ, в поступивших приказаниях командарм ставил задачу «восстановить первоначальное положение». И Михаил Павлович его доверие (об этом ниже) блестяще оправдал.
- Далее, войдя в раж, Исаев выдумывает нелепый эпизод о начале атаки, не дождавшись пехоты и, якобы, без согласия Ефремова («Угадали: он (М.П. Сафир – В.С.) плюет с высокой колокольни на указания командующего армией…»?!). Это с какой же печки надо было упасть М.П. Сафиру, чтобы додуматься без разрешения практически находившегося рядом командарма, самовольно дать команду на начало боевых действий войск, которые к этому моменту находились в его подчинении?
Исаев не учел (скорее, не знал), что М.П. Сафир – талантливый русский офицер. В I-й Мировой прошел путь от младшего офицера роты до командира батальона. За 2 года получил 6 боевых орденов, все с мечами и бантами, в отличие от Исаева имел четкое представление, что такое Честь и Личное Достоинство. В Красной Армии окончил академию им. Фрунзе, был ведущим преподавателем кафедры артиллерии БТ Академии, обучив в довоенные годы стрельбе из танка практически всех командиров-танкистов (от командармов до комбатов). И что же получается – к тому времени за 26 лет безупречной службы грамотнейший офицер не усвоил самого простого, что без приказа непосредственного начальника боевые действия не начинаются? Думаю, что ничего более глупого придумать нельзя. Поэтому, чтобы вы, гражданин Исаев, впредь не распространяли по стране столь внушительным тиражом всю эту выдуманную от начала и до конца исаевщину, довожу до сведения уважаемых читателей документально подтвержденную краткую хронологию реальных событий тех дней:
К 12.00 3-го декабря в район Петровское прибыл 140-й ОТБ. Пехота (18-я ОСБР, 23 и 24 ЛБ) запаздывала и к началу боя не успела. М.П. Сафир, учитывая, что заход солнца 3.12 в 15.59 и светлого времени для стрельбы танков осталось мало (далее стремительно надвигалась декабрьская темнота), подготовил танковую группу к атаке в 13.00. При этом имелось в виду, что в той ситуации главенствующую роль играл фактор времени – в любой момент противник по образовавшему коридору прорыва мог ввести подкрепление, данными о количестве которого командование 33-й А не располагало. В этой ситуации был дорог каждый час! Однако командарм, еще надеясь на подход 18 ОСБР, присылает приведенную выше записку: «М.П., подожди…». Время атаки Ефремов сдвигает на 2 часа позже, почти к заходу солнца. Учитывая, что 18 ОСБР только в 13.00 головной колонной прошла Апрелевку, Ефремов (а не М.П. Сафир!) в 15.15 после двух залпов РС отдает приказ командиру Танковой группы о переходе в наступление. Исаев же не постеснялся рассказать читателям нечто вроде нарофоминского варианта «сказки Гофмана». Поэтому все дальнейшие фантазии «известного историка» о «проигнорировании прямых и недвусмысленных (? – В.С.) указаний Ефремова», о «нарушении азов тактики танковых войск», о возможной «катастрофе» и другую подобную ерунду я комментировать не буду ввиду полнейшего непонимания им именно тех «азов тактики ведения боевых действий», о которых он, к сожалению, взялся писать.
Что касается очередной фантазии Исаева о том, что «… не был достигнут Сафиром и решительный результат сражения: прорвавшаяся боевая группа немцев не была окружена и уничтожена, а отступила», то это свидетельствует только о том, что он (Исаев) лишний раз продемонстрировал полнейшее непонимание сложившейся ситуации. Возможность окружения немецких войск рассматривалась только утром 3.12 (в приказе 1/ОП, п.4). Однако к 12.00, когда стало известно, что 20 ТБР 5-й А, согласно приказу командарма-5, участвовать в бою не будет, а 18 ОСБР и лыжные батальоны (23-й и 24-й) к началу боевых действий не успевают (а именно эти части должны были войти в состав «охватывающего правого фланга»), решение об окружении больше не обсуждалось, как нереальное - даже к утру 4.12 18 ОСБР полностью не была готова к наступательным действиям. Из приказа командарма: «… п.3 До сих пор ваш штаб где-то гуляет и вы не можете его найти… п.4 Ввиду неготовности (выделено мною – В.С.) начало действий 4.00…» .
Учитывая более чем 4-кратное превосходство в танках и еще большее в артиллерии, была произведена фронтальная динамичная танковая атака с десантом пехоты (Ефремов выделил танковой группе дополнительно 100 бойцов) по сходящимся направлениям (в р-н выс. 203,8) при активной артиллерийской поддержке.

К 17.30 оба батальона поставленную задачу выполнили. Противник был разгромлен. Остатки 478-го ПП в панике бежали, а не «отступили» в сторону высоты 210,8, как утверждает Исаев. Более подробно ликвидация Нарофоминского прорыва изложена в ВИА №1, 1997 г.
Ну, а теперь самое интересное - давайте ознакомимся с действиями Г. К. Жукова, который, как предполагал Исаев, «умел находить для таких «инициативных» людей, как М.П. Сафир, аргументы», но о которых он (Исаев) почему-то забыл рассказать читателям. В данном случае «великий сказочник», потеряв чувство меры (и, естественно, стыда), сам себя поставил в идиотское положение. Дело в том, что Жуков, не ведая о возможности появления когда-нибудь нелепых выводов «а-ля Исаев», был крайне удивлен и обрадован столь благополучным завершением критической ситуации, сложившейся для Запфронта в районе Юшково. Поэтому, в нарушение существующих порядков, Жуков 6.12 (заслушав доклад Ефремова, который представить Сафира к Ордену Ленина не смог из-за возражения члена Военного Совета Шляхтина – «он беспартийный») по телеграфу поздравил Михаила Павловича с успехом и награждением его Орденом Красного Знамени, которое официально было оформлено приказом Запфронта только 31.12.41 (№ 449). К тому же все без исключения выдумки Исаева о боевых успехах М.П. Сафира находятся в очевидном противоречии с официальными докладами оперативного отдела штаба Запфронта: «… Для противодействия прорвавшимся частям противника была сформирована танковая группа… В назначенное время пехота в атаку не перешла, танковые батальоны действовали одни… В боях за 3-4 декабря в районе Юшково был разгромлен 478-й пехотный полк 258 ПД и танковый батальон… (выделено мной – В.С.) Эти части неорганизованно, бросая своих убитых, раненых и материальную часть под ударами наших частей отходят в направлении выс. 210,8 и Головеньки… и далее в исходное положение… Весь путь до Головеньки разбитые орудия, атомашины... т.е. полное впечатление панического бегства врага...» . Комментировать тут нечего – налицо нечестность историка (хотя и «известного») перемешанная с полнейшей его некомпетентностью. (Раньше с подобными клеветниками разбирались, как правило, при помощи подсвечников. Ныне – времена другие…)
Но вернемся к разбору предложенных автором выдумок. Что касается В. Суворова и В. Бешанова, то они, думаю, с нашим фантазером разберутся сами. Я же отмечу только некоторые очевидные нелепости и те пассажи, которые Исаев соизволил посвятить только мне. Итак, «в порядке возникновения»:
- стр. 6: «Жуков был… «полководцем РГК», способным фехтовать армиями и дивизиями лучше своих коллег…» Вывод ошибочен, так как не подтверждается фактами его боевой биографии. Прими Вооруженные Силы способ «фехтования» только «по-жуковски», то победно заканчивать войну было бы просто некому, так как имеющихся мобилизационных ресурсов (чуть более 30 млн. человек) для армии просто не хватило.
- стр. 14: «С первых дней войны он демонстрирует понимание того, как следует наносить контр-удары в оборонительных операциях…» Утверждение ложно. Еще до начала войны Жуков на докладе ГРУ об анализе действий впервые созданных немецких танковых групп (армий) наложил резолюцию – «мне это не нужно (?! – В.С.)». Читатель не поверит, что «специалиста наносить контрудары» интересовало только «сколько израсходовано заправок на одноколесную машину». В первые же дни войны Жуков курирует крупнейшее танковое сражение ХХ-го века (недельное, с 23.6) в районе Дубно, Броды, Берестечко. Уже к исходу 26.6 (в этот день Жукова вызывают в Москву), несмотря на успехи некоторых частей (9, 19, 8 МК и др.), разгром наших войск в этом сражении, к сожалению, стал очевидным. Имея 4200 танков против 750 немецких (5,6:1), наши потери составили 2648 единиц . Из всех причин столь масштабного поражения главнейшими следует признать нереальность планов прикрытия и слабую организацию боя на всех уровнях (все эти недостатки имеют прямое отношение к Жукову). Напомню, что «мастер наносить контрудары» Г.К. Жуков курировал эту битву в самый ответственный период – до 26.6. К этому времени печальный для нас исход битвы сомнений уже не вызывал. Столь же неудачно действовал он и при проведении на завершающем этапе Московской битвы – Ржевско-Вяземской операции (общие потери 780 тыс. чел., задача не выполнена), 2-й Ржевско-Сычевской «Марс» (сражение проиграно, потери (данные рознятся): общие – 300-400 тыс. чел., до 1400 танков и др.). Однако Исаев сообщил читателям не о всех его «контрударах» в те трагические дни 1941 года. Вот один из них: «В ЦК ВКП(б). Донесение. Докладываю, что несколько часов назад я вместе с членом Военного Совета корпусным комиссаром, секретарем ЦК КП(б)У товарищем Бурмистенко были вызваны к генералу армии Г.К. Жукову…» Далее сообщается, что Жуков передал приказ подождать его во дворе. «…Мы с товарищем Бурмистенко в течение полутора часов в бездействии ожидали Жукова. За это время существенно изменилась обстановка во фронтовой полосе (выделено мной – В.С.)… Мы, вынув из кобуры револьверы и приказав старшему лейтенанту уйти с крыльца, иначе применим оружие, прошли в дом. В дальней горнице… увидели чудовищную картину. Генерал Жуков занимался сношением с четырьмя женщинами, которые были совершенно голыми…Жуков бросился к кобуре с револьвером, но его опередил товарищ Бурмистенко. И ударом кулака выбил из рук оружие. С бранью голый Жуков набросился на нас и сказал, что нас перестреляет. Мы покинули его. И я счел необходимым… информировать ЦК ВКП(б) о недостойном поведении члена партии товарища Жукова… Корпусной комиссар Н.Н. Вашугин» . Комментировать? Язык не поворачивается. Остается только спеть «Песню без слов».
- с. 15: «Полководческий талант сродни музыкальному слуху. Если его нет, то никакая учеба не поможет. Академическое образование само по себе не дает никаких гарантий успеха на поле боя…» Золотые слова – коль слуха нет, то его и не будет. Непонятно только, какое отношение эти выводы автора имеют к Жукову. Действительно, некоторые наши полководцы, не имея полного академического образования, но за счет врожденного таланта (память, сообразительность, постоянное желание самосовершенствования, критический подход к своим ошибкам, способность правильно оценить обстановку и др.), при условии окончания хотя бы краткосрочных академических курсов (КУВНАС таковыми не являются), смогли осуществлять командование войсками, укладываясь в рамки законов военной науки. В данном случае в первую очередь вспоминается Маршал Рокоссовский, который при наличии очевидного врожденного таланта в должности командующего фронтом не проиграл ни одного сражения.
При оценке полководцев в нашей и других армиях учитывают соответствие их действий следующим показателям:
1) Чем выше уровень полководческого мастерства, тем меньше потерь. И наоборот – чем больше потери, тем уровень этого мастерства ниже.
2) Победа измеряется соотношением боевых успехов к числу потерь. К сожалению, в первую очередь, из-за отсутствия военного таланта (19.11 (1.12) 1896 у Всевышнего, одаривавшего избранных наивысшими человеческими достоинствами, видимо, был выходной), положительные оценки по указанным показателям на Жукова распространены быть не могут по причинам, которые Исаев старается не комментировать. Восполним пробел:
а) отсутствие должного образования, в том числе и военного (3 класса церковно-приходской школы, краткосрочные курсы КУВНАС). Однако, следует иметь в виду, что лишь соединение твердого характера со знанием теории образует великого полководца.
б) участие в боевых операциях только при условии значительного превосходства своих войск как над войсками противника, так и над войсками «соседа» - рядом действующего фронта («… он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру». Маршал Еременко) .
в) проведение вверенных ему операций по упрощенным схемам, в основном, применяя фронтальные (лобовые) удары.

Причем вся эта жуковская лобовая «прямолинейщина», обильно сдобренная взысканиями и приказами добиваться решения поставленных задач «любой ценой!», приводила, естественно, к неоправданным потерям личного состава. Если сравнить жуковские среднесуточные потери (по безвозвратным - картина аналогичная) в сравнимых совместных операциях (начиная с 5.12.41) с другими фронтами, то жуковские показатели оказываются в 1,6-3,2 раза больше: Московская наступательная (Запфронт и Калининский) – в 3,2, Берлинская (1-й Белорусский и 1-й Украинский) – в 1,6. Но удивительно другое. Как это наш «литератор-историк» Исаев, прикрываясь остроумно придуманной кем-то из его коллег (скорее всего, Гареевым или Невзоровым) недостоверной аргументацией, пытается «на голубом глазу» доказать доверчивым читателям недоказуемое – что именно процентное отношение безвозвратных потерь к общему количеству войск фронта и есть тот показатель (пользоваться которым еще никому в мире не пришло в голову), свидетельствующий об умении (и желании) Жукова «беречь солдатские жизни» (к опровержению этого ошибочного арифметического ребуса я подробнее вернусь позже).
- с. 17: «Обвинение в излишних потерях…» Не имея убедительных доводов против достоверных фактов, это доказывающих, Исаев ничего лучше не придумал, как изобрести каких-то неведомых «антикоммунистов», завидовавших, якобы, его, Жукова, успеху (это «во-первых»). Автор считает, что Жуков не был «цепным псом режима» (я таких слов никогда не употреблял, хотя готов под ними подписаться – В.С.), он просто честно служил своей стране». Странная логика. Если бы служил честно, то вспомнил бы об истинных героях войны – солдатах, которых уложил, безграмотно действуя «любой ценой», несметное количество. Поэтому можно согласиться с теми историками, которые считают, что Сталин «для головы» держал Василевского, а «для дубины» - Жукова.
«Во-вторых», оправдывая жуковские примитивные действия на полях сражений, автор, недолго думая, переложил вину за все промахи и ошибки Георгия Константиновича «на армейскую среду тактического звена…», добавив, как ценное открытие: «желание армейской среды перекладывать на высшее руководство (надо полагать, на Жукова – В.С.), а самим оставаться в чистом белом костюмчике» (одних только офицеров в «белых костюмчиках» погибло 1023093 чел.). Ну что тут можно сказать? Какое-то литературное словоблудие, не имеющее ничего общего с реальными фактами, морально ущербная попытка свалить с больной головы на здоровую. Эти авторские фантазии в комментариях не нуждаются, так как опровергаются удручающими показателями солдатских потерь войск, которым досталось незавидная участь воевать под знаменами Жукова.
- с. 20: «Артиллерийское наступление и штурмовые группы стали его детищем и визитной карточкой операции…» К сожалению, это утверждение не подтверждается «практикой дел». Начнем с артнаступления (три периода: подготовка атаки, ее поддержка и обеспечение действия в глубине обороны противника), которое является неотъемлемой частью важнейшего элемента боевых действий – взаимодействие с родами войск. И сразу получается промашка. Если взять только события на Халхин-Голе, то Исаев ухитрился назвать все грубейшие ошибки Жукова только некоторыми «шероховатостями», сопроводив их поучениями Шапошникова (с. 43-45) «о тонкостях ведения обороны». Все бы ничего, только автор как всегда забыл о главном – в данном случае о приказе Наркома обороны от 12.7.39 г., в котором кроме общей оценки («…действия корпуса за последние дни были неправильными…»), четко сформулировано – «необходима организованность, продуманность действий (откуда ее взять Жукову в приказе почему-то не указано – В.С.)… Взаимодействие родов войск почти отсутствует».
В отчете Генштаба по обобщению опыта боевых действий на Халхин-Голе изобретенные Исаевым «шероховатости» трансформировались в четко выраженные грубые зазубрины: «…Действия командования Первой Армейской Группы во главе с генералом Жуковым… не отвечали требованиям военной науки («дофехтовался»! - В.С.)… Не было взаимодействия родов войск… Артиллерия (вот и добрались до «визитной карточки» - В.С.) не взаимодействовала с пехотой… Только благодаря Штерну мы одержали победу над японцами… Штерн… исправлял грубые ошибки Жукова» . Раз пошел разговор о «визитной карточке», то давайте посмотрим, как использовал Жуков артиллерию в последующих операциях. Думаю, что читателей заинтересует заключение оперативного отдела Генштаба о проваленной Жуковым Ржевско-Вяземской операции (8.01-20.4.42), которое для Исаева как бы не существует. В выводах (п.4) Генштаб отметил, что «артиллерия не сопровождала танки и пехоту, при атаке противника не вела заградительного огня...» Теперь внимание! «Артиллерийское наступление отсутствовало (?! – В.С.)» . Завершая анализ до 1942 года, небезынтересна оценка нашего (в том числе и жуковского) «артиллерийского наступления» теми, кто с ними имел непосредственный контакт. Из «Бюллетеня немецкой армии» (14.01.42): «… У красных артиллерийская подготовка атаки применяется редко. Атаки русских происходят по раз и навсегда данной схеме – большими людскими массами, не щадя их и ничего не меняя…» Мне осталось ознакомить читателей только с тем, как владелец предложенной нами «визитной карточки» использовал артиллерию (артиллерийское наступление) на завершающем этапе войны (видимо, являясь уже умудренным за прошедшие годы опытом боевых действий).
Итак – штурм Зееловских высот, Берлинская операция. В данном случае порадовать вас, уважаемые читатели (и вас, гражданин Исаев), практически нечем. Будучи не только патологически жестоким (клиника!), но и упрямым, малообразованный в оперативных делах Жуков все свои халхинголовские недостатки бережно сохранил и в целости доставил к стенам Берлина. Поэтому я был прав, оценивая по документам особенности боевой деятельности Жукова: «Полководческий почерк – один и тот же, и его каллиграфические характеристики со временем практически не изменились» . Буду краток. Вот оценки артиллерийских «успехов» жуковского фронта (1-й БФ) непосредственных участников штурма Зееловских высот – солдатами 1079 стрелкового полка 312 СД: «Артиллерийская подготовка проведена по пустому месту, так как противник накануне перенес свои огневые точки…» К этому следует добавить, что переоценив результаты боев 14-15 апреля (не заметив отвода войск противника), Жуков додумался сократить на 10 минут продолжительность артподготовки, «сэкономив много боеприпасов к концу операции» (видимо, это и есть один из способов «беречь солдатские жизни», которые имел в виду Исаев).
Ну а как оценил эти действия противник? Картина та же. (Наиболее известный современный немецкий историк Фризер): «Генерал Хайнрици увел из-под огня войска первой линии обороны… гигантский советский огневой удар ушел в песок… Также непродуктивным, даже вредным было применение воспетых жуковской пропагандой прожекторов (143 шт. – В.С.). Они ослепляли не обороняющихся, а наступающих. Освещенные сзади силуэты были хорошей мишенью (еще один пример гениальных открытий для «сбережения солдатских жизней» - В.С.)» . Таким образом оценки очевидной «прожекторской глупости» Жукова, как с немецкой, так и с нашей стороны совпали:
а) «…Прожекторный свет дал возможность противнику сосредоточить свой огонь на местах скопления наших войск, чем объясняются такие большие потери» (из доклада 69 А);
б) «…Реальной помощи войска от этого (применения прожекторов – В.С.) не получили» (Чуйков, командарм 8 гв. А).
Что касается штурмовых групп (ШГ), то попытка увязать создание их с деятельностью Жукова, вызывает только удивление. Дело в том, что ШГ его «детищем» не являлись, ибо они применяются во всех современных армиях с 1916 года (Верденское сражение) при штурме для уничтожения или блокирования отдельных опорных пунктов, узлов сопротивления и др. ШГ создаются согласно приказу командиров вышестоящих частей, начиная со стрелковых батальонов. В дивизиях приказом комдива могут создаваться «штурмовые батальоны». Но все это, строго говоря, к компетенции комфронта не относится. Жуков мог создавать в зависимости от сложившейся обстановки армейские (фронтовые) ударные группы прорыва. Однако в ходе боевых действий, использовал он их (вернее - не использовал) бездарно. Если рассмотреть только Ржевско-Вяземскую операцию (завершающую Московскую битву), то он:
- упустил момент по созданию ударной группы для скорейшей ликвидации Юхновской группировки (не перерезав тем самым важнейшую коммуникацию 4 А и ГА «Центр»);
- не обеспечил своевременное создание группировки для усиления 43-й армии и ее одновременного (с частями 33 А) встречного удара, допустив позорный провал операции в районе Шеломцы, где коридор для соединения 160 СД 33 А с частями 43-й А 2-10.3.42 составлял от 500 до 2000 метров.Тем самым была упущена при полнейшем бездействии Главкома Западного направления Жукова (имевшего 14 армий и 3 кавкорпуса!) уникальная возможность прорваться к погибающей Ударной группировке 33-й А.
Но Жуков не был бы Жуковым, если бы «с ходу» не изобрел летом 1942 г. (Ржевско-Вяземская операция) еще одну разновидность штурмовых групп – «подвижные танковые группы». Исаев об этой скандальной истории скромно умалчивает. Очевидно, что для успешного применения этих впервые созданных групп надо было тщательно продумать их использование, организовать взаимодействие и многое другое. Одного только «волевого» жуковского приказа – «Собрать! Поставить задачу и вперед, без разговоров!» - оказалось мало. Вся эта волевая, но неподготовленная затея с треском провалилась. Ни одна из трех групп (Бычковского, Армана и 31-й А – 17, 34, 212, 145, 188 и 110 тбр) задачу выполнить не смогла. Причины: не были обеспечены нужными средствами и органами управления; отсутствовала боевая сработанность с подчиненными штабами; не имели приданной артиллерии (в первую очередь ПТО) и др.
В группе Бычковского 92-я тбр за 9 часов 7.08.42 получила 4 (!) разноречивых приказа (Наполеон: «Приказ, контр-приказ, хаос…»). 5.08 145-я тбр без разведки была брошена в бой против организованной ПТО и понесла большие потери. Из-за слабого инженерного обеспечения на переправах были утоплены более 20 танков.
В группе Армана штаб в первые же дни потерял связь с 20-й армией на срок свыше 2-х суток, 11-я тбр заблудилась (попала на участок 8 гв. СК). Танковая группа 31-й А вследствие плохо организованного взаимодействия с артиллерией и авиацией только 31.08 – 1.09 (в районе Мартыново) потеряла до 40 танков.
Ввиду столь «обвальных» результатов Генштаб (учитывая, что Жуков избежал заслуженного наказания Главковерха даже после неудачи Ржевско-Вяземской операции в январе-апреле 1942 г.) очень вежливо попросил начальника штаба Западного фронта «… доложить командующему фронта о нецелесообразности в дальнейшем применять импровизированные танковые группы» . Оценивая теперь печальные итоги деятельности владельца предложенной нам «визитной карточки», складывается впечатление, что Исаев подсунул читателям (возможно, по ошибке) чью-то чужую визитку, тем более, что теперь, как выяснилось, от него можно было ждать всего… Но пойдем дальше, «разбирать горбушки», которые налепил Исаев.
- с. 35-37: «Жуков принимает решение немедленно контратаковать образованный японцами плацдарм (на Халхин-Голе - В.С.)». Пытаясь объяснить жуковские «большие потери БТ техники», Исаев в оправдание привел оценки известного немецкого генерала-танкиста начштаба 48-го танкового корпуса (в войну окончил начштаба 5-й танковой армии) Ф. Меллентина. Да, действительно, тот утверждал, что «… если русские (но не японцы! – В.С.) создают плацдарм, то необходимо атаковать немедленно и решительно». Но, во-первых, Меллентин рассматривал боевые действия (в том числе и захват плацдармов) совсем в других, несопоставимых масштабах, чем те, которые происходили на Халхин-Голе. Исаев должен бы знать, что, например, в ходе Курской битвы, будучи в составе 4-й ТА Хермана Хота (Гота), только 48-й ТК Кнобельсдорфа имел 553 танка и САУ. А если прибавить 451 танк 2-го ТК СС Пауля Хауссера, то получим 1004 бронеединицы. Известно, что немецкая танковая армия (да и другие соединения), решая при наступлении или отступлении стратегические задачи, не могла себе позволить роскошь задержаться перед захваченными нашими войсками плацдармами (независимо от их размеров) и прилагала по возможности максимум усилий для скорейшей их ликвидации. На Халхин-Голе малогабаритный плацдарм должен был быть ликвидирован за счет нашего более чем значительного превосходства в артиллерии и авиации, при условии, конечно, грамотного их взаимодействия. Ничего подобного Жуков сделать не сумел (как и в последующем), поэтому был применен самый примитивно-допотопный метод неподготовленной, внезапной лобовой танковой атаки с соответствующими печальными результатами (из приказа от 12.7: «… необходимая организованность, продуманность действий, взаимодействие родов войск почти отсутствует…»). Но Исаев, пытаясь оправдать бездумную атаку Жукова, забыл (если знал), что в понимании «атака» по-русски и по-немецки заложены существенные смысловые различия. Меллентин, действительно, высоко ценил стойкость советского солдата («…русский, в целом, безусловно, отличный солдат и при искусном руководстве является опасным противником»). Но говорил он и другое (об атаке в целом): «…Дважды предпринятая атака будет повторена третий и четвертый раз, не взирая на понесенные потери… Отсутствие гибкости в действиях артиллерий и неудачный выбор района наступления…» и т.д. Если оценить бронетанковую атаку «по-жуковски» (с.37), то из 133 участвовавших в атаке танков было потеряно 77 (58%!), а из 59 бронемашин – 37 (63%), общие потери – 59%! И этот разгром бронетехники преподносится, как некое достижение! К сведению Исаева - практически все армии пользуются единой оценкой: при потерях в 30% - воинская часть теряет боеспособность, а при 50% потерь – это разгром.
Нечто подобное произошло в 1943 году («школа» та же), когда 5-я гв. ТА Ротмистрова 12.7 с ходу, не разведав цели и произведя артподготовку «по площадям», была брошена «в самоубийственную контратаку» (в основном, главные силы – 18-й и 29-й ТК) на поджидавшую ее и стоящую в обороне танковую (мотопехотную) дивизию 2-го ТК СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» (командир – Теодор Виш), танки которой имели 75 и 88- мм длинноствольные пушки (48-71 калибр). Потеряв за один день безвозвратно до 500 танков, 5-я гв. ТА это сражение проиграла. Узнай командир 48-го ТК, что его части потеряли почти 60% вверенной ему техники, то он, не дожидаясь «пинка сверху», подал бы в отставку.
Дело в том, что атака немцев (и в первую очередь танкистов), как правило, производилась при обязательном взаимодействии с приданными авиационными и артиллерийскими частями, и если выяснялось, что в начале наступления потери танков достигали 10%, то атака тут же прекращалась, вызывался артогонь и авиация (против танков, как правило, Ю-87G с двумя 37-мм пушками Flak-18). И только после обработки поля боя по выявленным целям атака продолжалась. Поэтому за время войны (средние показатели) советские танки ходили в атаку 3 раза, а немецкие – 11 . Оценивая вышесказанное, становится ясным, что Исаев очень неудачно выбрал адвоката (Меллентина) для оправдания непродуманных (точнее, неверных) приказаний Жукова в ходе боев за плацдарм. На деле же получилось, что Исаев и приглашенный в помощь адвокат понимают и оценивают ситуацию по-разному, оперируя совершенно различными исходными данными и положениями несхожих по содержанию уставов противоборствующих сторон. Если коротко – Меллентин (и его коллеги) так воевать, как воевал Жуков (принимая спонтанные и чаще всего неверные решения), просто не умел, ибо учить подобным действиям, пренебрегая законом военной науки, в Германском генштабе никому в голову не приходило.
У Жукова же, не имеющего сколь нибудь значимого военного образования, действия соответствовали известному постулату: «Постижение азов военного искусства на полях сражений всегда оплачивается (особенно у Георгия Константиновича – В.С.) большой кровью». Этот вывод подтверждается существенным отличием немецких и наших потерь, как в личном составе (жизни которого, оказывается, так усердно берег «кризис-менеджер»), так и в военной технике: танки, артиллерия, самолеты и др. Судя по последним опубликованным оценкам, это отношение находится где-то в пределах 1:5 или 1:6. Пока же более точно назвать соотношение затруднительно, так как уточнением этих значений и по сей день занимаются наши и немецкие историки.
- с. 97, 103, 104: «…Утверждения К.К. Рокоссовского об отъезде Г.К. Жукова в первый день операции не подтверждается документально». Ну и ну! Эту ерунду вещает «известный историк», умышленно вводя читателей в заблуждение. И делает он это для того, чтобы попытаться доказать: Жуков и в подготовительный период, и в процессе самой оборонительной операции на Центральном фронте Рокоссовского (как представитель Ставки) «широко проводил работу». К.К. Рокоссовский же в письме Главному редактору ВИЖа тов. Мацуленко В.А. (ВИЖ №3, 1992 г.) четко и ясно заявил, что «изложенное Жуковым Г.К. в этой статье (ВИЖ №9, 1967 г.) не соответствует действительности и им надуманно… Жуков впервые прибыл к нам на КП в Слободку 4 июля, накануне сражения. Пробыл он у нас до 10-11 часов 5 июля и убыл, якобы, на Западный фронт» .
Огромное количество эпизодов в «Воспоминаниях» надумано или им самим («половину книги писал не я») или командой его «белых негров» во главе с Цветлишиным, которая для этого сил не жалела. Например, все оценки и факты только по 33-й А (а я имел возможность их сопоставить с армейскими архивными документами) не соответствуют действительности – подогнаны, искажены и т.п. И далее: «… В подготовительный период Жуков Г.К. у нас на Центральном фронте не был ни разу…» Главный редактор ВИЖа специально оговорил, что письмо Рокоссовского, написанное в конце сентября 1967 года, публикуется как исторический документ. Теперь очевидно, что вся эта история свидетельствует только о том, что Исаев, применяя недозволенные приемы по «реабилитации» Жукова за его лживые заявления, потерял чувство меры и остатки (если они были) профессиональной честности. Всю эту не столь нелепую, сколь смешную историю с отъездом Жукова, которая, якобы, «не подтверждается документально», Исаев обозначил «во-первых».
Далее последовало «во-вторых»: «Жуков убыл на Западный фронт готовить (выделено мной – В.С.) наступление, которое поставило жирную точку в «Цитадели». Тем самым нам, непонятливым, объясняют – именно Жуков был основным (решающим) компонентом, ковавшим победу в операции «Цитадель», ибо только он мог поставить «жирную точку», больше некому. Далее автор:
- пускается в пространные рассуждения о выдуманной им теореме с полным комплектом «лемм» - «наступательный план» (хотя достаточно было изучить ценнейший труд В.А. Трифонова «Контуры грядущей войны» (1936 г.) , а автора не расстреливать).
- пытается доказать, что данные разведки «были противоречивы». Утверждения неверны, так как 99% информаторов докладывали о начале нападения в июне. Например, куда точнее (Зорге): «нападение ожидается ровно 22-го июня по широкому фронту» . Просто у Сталина не было аналитического центра, поэтому информацию он выбирал ту, которая его больше устраивала и соответствовала его умственным способностям.
- удивляет своих коллег безграмотной цитатой: «К 1.6.41 группировка немецких войск не выглядела однозначно нацеленной на СССР – число немецких соединений на западе и на востоке было примерно равным». А как же должен был воевать Гитлер, совершив стратегическую ошибку, начав войну на 2 фронта? И сколько же надо было еще «нацелить» дивизий на СССР, чтобы Сталин и НГШ Жуков сообразили закричать «Караул!»? Исаеву, как историку, не мешало бы знать, что еще в декабре 1940 г. ГРУ разослало знаменитую «разведсводку №8 за декабрь 1940 г.», согласно которой на нашей границе выстроилась громада немецких войск в количества 110 дивизий, из них 11 - танковых. И только неграмотный в военном деле человек может задавать схоластический вопрос – а сколько дивизий Гитлер оставил на Западе для отражения готовящегося нападения Союзников?
Согласно данным фундаментального труда Института военной истории МО РФ «Стратегические решения и Вооруженные Силы» (т. 1 с. 245) к 22.6.41 количество немецких дивизий на наших границах возросло до 163 (при наших 170). Между тем, в самое «скучное» для вермахта время в начале 1944 года из 304 дивизий на советском фронте было всего 179 (59%), а в январе 1945 из 240 дивизий – 170, то есть 70% . Так что стенания о пропорции дивизий в 1941 году чести Исаеву не делают и подорванный авторитет начгенштаба Жукова не спасают. Поэтому справедлива оценка его (и Тимошенко) деятельности в предвоенный и начальный период войны: «… Несостоятельность… нехватка компетенции и несоответствие занимаемым ими постам… расплатой явились потери, понесенные советскими войсками в первой военной кампании: 3987,7 тыс. человек, из них 2841 тыс. – безвозвратных, в то время как противник потерял почти в три раза меньше – всего 1350 тыс.» .
Сюда бы я добавил его позорное заявление (об отсутствии должной настойчивости) «кто захочет класть свою голову?». Здорово сказано, только за него миллионы голов положили гражданские и военные. Вот бы Исаеву и напомнить этот позорный эпизод его героя, но нет, это не его «направление».
Но вернемся к роли Жукова как представителя Ставки в координации действий фронтов. Безусловно, самый талантливый наш полководец К.К. Рокоссовский всегда был против этой надуманной и ненужной должности, считая, что подобные функции (координации) должны выполнять Ставка и Генштаб, как это и делается в армиях развитых стран. План операции разрабатывается командующим фронтом с привлечением штаба и др. и представляется в Ставку Военным Советом Фронта, после чего, как правило, комфронта лично докладывает свои соображения Главковерху.
Вот оценка Рокоссовского: «… Такой представитель… чаще всего вмешиваясь в действия комфронта, подменял его. Вместе с тем, за положение дел он не нес никакой ответственности, полностью возлагавшейся на командующего фронтом, часто получая разноречивые распоряжения по одному и тому же вопросу: от Ставки – одно, от ее представителя – другое… Помимо этого уже одно присутствие представителя Ставки… ограничивало инициативу, связывало комфронта, как говорится, по рукам и ногам…» . Так что реальную «погоду» в победе на Курских просторах делал отнюдь не Жуков, а командующие фронтами и, в первую очередь, К. К. Рокоссовский.
Суммируя приведенные факты деятельности Жукова в амплуа представителя Ставки, трудно найти возражения против оценки тех историков, которые считают, что он был лишь «гастролером, который болтался по фронтам, нигде не задерживаясь и ни за что не отвечая» .
- с.235-237, 241, 242. Верный своим привычкам Исаев, описывая события по ликвидации Ельнинского выступа, сумел многие ошибки комфронта Жукова так обыграть, будто бы они не имеют к нему никакого отношения. Справедливости ради следует отметить, что рядовые солдаты и их командиры, героически сражаясь, тем самым компенсировали промахи командования. Поэтому 4 дивизии (100, 127, 153 и 161-я) за боевые успехи получили звание гвардейских. Однако вину за прекращение наступления (после захвата 6.9 Ельни) и перехода к обороне, Исаев умудрился переложить на Генеральный штаб (стр. 235). Как бы увязывая этот вывод с происшедшими событиями, автор приводит полный текст Директивы ВГК № 001805 от 10.9.41, в которой предписывается «из-за больших потерь… перейти к обороне».
Далее он утверждает, что Жуков, оказывается, «оттачивал» навыки войск в наступлении: работа артиллерии и др. (стр. 241) и на основе локального успеха под Ельней «… как бы указывал направление движения, что нужно делать для достижения успеха…» (с. 242). Написано, как всегда, красиво, но информация подана однобоко, изящно обойдены все острые углы и, главное, - цена победы дана в усеченном виде. Что же так испугало Исаева, что он, обладая высокопроизводительной (в ущерб качеству) писучестью, вдруг забыл (опять забыл!) довести до читателей текст последующей директивы Ставки ВГК от 13.9.41 (№ 001941), в которой то, как Жуков «оттачивал навыки войск…» и др. оценивалось, почему-то, совсем иначе.
Грамотнейшим операторам Генштаба в 1941 г. не могло прийти в голову, что через 65 лет объявится литератор-«историк», который по сути опровергнет все их обоснованные выводы, перелицевав на скорую руку все отмеченные недостатки в какие-то неубедительные достоинства. А в директиве, между прочим, были четко сформулированы допущенные Жуковым (и командармами – 24 и 43) ошибки и неверные их действия в ходе завершения Ельнинской операции. И звучало это так: «… Основные причины неуспеха – отсутствие в армии необходимых для удара группировок и стремление наступать на всем фронте, недостаточное по силе и времени и безобразная (выделено мной – В.С.) по организации авиационно-артиллерийская подготовка атак пехоты и танков. Необходимо все впредь прекратить и не допускать неорганизованных и слабо подготовленных артиллерией и авиацией атак пехоты и танков, атак, не обеспеченных необходимыми резервами. Б. Шапошников» .
Да, похоже, Исаев, не будучи оператором, в Ельнинской ситуации не разобрался, и анализ ее итогов оказался для него непосильной задачей. Хотя подобный вывод можно было бы и не делать, ибо смешно выводы Шапошникова пытаться сопоставлять и сравнивать с дилетантскими изобретениями Исаева, тем более что последний о «цене победы» пока что ничего вразумительного не сказал.
Итак, боевые действия за Ельнинский выступ (20х30 км) практически начались 21.7 атакой на МД СС «Дас Райх» и продолжались 7 недель (наиболее активные фазы: 17-21.8 и 25.8-8.9). Выздоровевший командующий 4-й А фон Клюге, не добившись указания немедленно возобновить наступление на Москву, (а для этой цели выступ и удерживался), приказал («п.3») «…в ночь на 6.9 всем войскам оставить выступ и занять линию обороны вдоль рек Стряна и Устром» . В нашей официальной информации в целях объявления меньшего количества потерь, в основном, указывается только завершающий период боев – с 30.8 до 8.9 (общие потери 31,853 тыс. чел) . Что же получается, в остальные дни войска играли в городки?
Данные Исаева вообще не могут подлежать серьезному анализу, так как он уклонился («не взял в руки карандаш», как любит советовать мне) от определения суммарных потерь, ограничившись пустыми, неконкретными фразами вроде: «высокие потери», «численность существенно просела», «в некоторых случаях от дивизий остались бледные тени» и тому подобная «научная» терминология. Некоторое отношение к столь печальной проблеме имеют только два исаевских примера, мало что дающие читателю для определения количества потерь. Первый пример: итоги боев 106-й МСД почему-то даны только за период последнего наступления 1-5.9. Общие ее потери читатель должен определять сам методом сложения (4300 чел). Второй: дана неполная таблица (за месяц: 12.8-12.9) «изменения численности соединений, входящих в состав ударной группировки 24-й армии» (с. 237). По вине Исаева (и редактора, пропустившего этот полуфабрикат) пользоваться ей практически невозможно, так как у 303 и 309 СД вместо данных о наличии к 12.8 проставлено «штат» (?). Вынужден снова выполнять рекомендации автора и вместо него «брать в руки карандаш», чтобы определить возможный порядок цифр (считая, что за месяц никаких пополнений, замен и пр. в дивизиях, видимо, не происходило – были только потери. Приходится интерполировать, высчитывая средний показатель за 5 дивизий и его прибавлять к двум оставшимся и т.п.). Выполнив всю эту исаевскую работу, получим потери (за месяц) порядка 30-31 тыс. человек. Этот ненаучный прием подсовывания подобных недоработанных таблиц свидетельствует о неуважении автора к читателям и желании скрыть реальные потери личного состава. Сделано это для того, чтобы попытаться доказать – «фехтовальщик» («кризис-менеджер»), оказывается, умел «беречь солдатские жизни». Из-за надуманности и отсутствия хоть каких-то доказательств, комментировать эти исаевские экзотические фантазии нет необходимости.
Становится очевидным, что общая картина потерь в боях за Ельню у Исаева не просматривается. Поэтому вновь выявленную недоработку придется восполнить за него. Начать следует с краткого доклада Жукова «товарищу Сталину копия: товарищу Сапожникову» об итогах Ельнинской операции (почему-то только за период с 30.8 – 6.9.41). Вместе с тем удивляет та легкость, которую Жуков позволяет себе допускать, докладывая Сталину достаточно недостоверные данные. Недолго думая, он определяет потери противника в 45-47 тыс. человек. Причем названная 293-я ПД под Ельней не воевала, 178 ПД в вермахте вообще не было, как не было и 17-й МД. Не были «разгромлены» дивизии СС, 15-я ПД, 10-я ТД, 137-я, 178-я, 292-я, 268-я ПД, так как ни одна из них не выводилась на переформирование, и после пополнения все эти «разгромленные» дивизии приняли участие в наступлении на Москву. Далее Жуков ударился в труднообъяснимые фантазии, доказывая, что, якобы, перед отходом немцы разравнивали свои братские могилы (?!). Не всякий такое может придумать. По данным Жукова за этот же период (30.8 – 6.9) наши потери составили 17,1 тыс. человек, а это почти в два раза (1,9) меньше, чем в книге Кривошеева «Гриф секретности снят» – 31,85, хотя тенденция занижения потерь в этой книге неоднократно подвергалась обоснованной критике (Михалев, Елисеев, Лопуховский и др.).
По немецким данным за весь период боев под Ельней потери Вермахта составили «до 20 тысяч». Есть оценки, что всего за период Ельнинского сражения Красная армия потеряла свыше 100 тыс. человек . Эти цифры в достаточной мере соотносятся с докладом политуправления 24-й армии (которое в дни боев не подозревало, что данные о боевых действиях войск впоследствии специально ограничат всего 10-ю днями) в политуправление Резервного фронта. Согласно этому донесению в ходе проведения Ельнинской операции «…по предварительным данным армия потеряла 77728 человек…». Совершенно очевидно, что искать эти цифры в книге Кривошеева (и тем более в «труде» Исаева) занятие для очень и очень наивных людей.
Кстати, столь легкое жонглирование цифрами потерь (свои – меньше, немецкие – больше) Жуков проводил (и с успехом) довольно часто. Уже в декабре 1941 г. он, будучи командующим Запфронта, представил в Ставку ВГК сведения о потерях противника с 6 по 10 декабря (5 дней) – убито свыше 85 тыс. человек . Однако, впоследствии выяснилось, что за весь декабрь ГА «Центр» (то есть с учетом потерь и на Калининском фронте) потеряла убитыми, ранеными и эвакуированными в тыл всего 104 тыс. чел. Общие же безвозвратные потери вермахта на всем советско-германском фронте с 27.11 по 31.12.41 (35 суток) составили чуть более 20 тыс. Что касается «точности» данных в книге Кривошеева (на основе «статистических» (не всегда представляемых), а не «поименных» данных), то приведу наиболее характерный пример нашего «учета» уже в 1943 г.:

«Потери войск Воронежского фронта… в период с 5 по 22.07.43 г. по различным данным»

К этой разноголосице можно добавить, что, например, в ходе Прохоровского сражения практически окруженный 48-й СК несколько дней вообще не представлял боевых донесений. Поэтому и получается, что «… военные потери за время войны составляют 8,6 млн. чел» (по Гарееву), 11,94 млн. чел (по Кривошееву) и без малого 14 млн. по данным Института военной истории и Подольского архива МО РФ. Уточнения (в сторону увеличения) продолжаются.
Итак, подводя промежуточный итог, можно утверждать, что Исаев в своей книге практически исказил оценку действий Жукова при ликвидации Ельнинского выступа, не привел соотношения потерь противоборствующих сторон, и, заменив кропотливую работу в архивах, ограничился сомнительными и никчемными восхвалениями жуковских «оттачивания навыков войск» и «указаниями направления движения» (классика: «верной дорогой идете, товарищи!»).

 Вернуться на страницу с оглавлением.